Ураган По Имени Женя

— Жорик, ты там ещё долго будешь умирать? — поинтересовалась моя соседка по комнате, влетев с возбуждённым видом после пар, когда я в обнимку с подушкой пыталась снять сонливость одним проверенным способом — послеобеденный сон.

— Филька, ты охренела? Ко мне только-только во сне Митяев пришел, а ты его спугнула.

Знакомлю! Филя, или Раиса Филиппович была моей соседкой по комнате вот уже третий год. Комната нам досталась четырехместка, и по идее для полного удовлетворения коменданта общежития, мы должны были здесь жить как селедочки в банке. Но! Тут пальчик вверх, который указывает не только на то, что существует иной закон расселения, но и на то, что Райкин папа был вход в чиновничью систему. Но нерадивую дочь боялся пускать в самостоятельное плаванье с принципом, что жизнь общажную она должна сначала «прохавать», чтобы потом оценить по достоинству квартирку на курсе пятом. Ну и не хотел, чтобы дочурке кто-то мешал. Правда, она методом тыка выбрала в соседи именно меня. Не зря же у меня папа тоже имеет какой-то авторитет, а с ним и деньги. Он не мог не позаботится о благополучии одного из любимых чад. Вот так мы рука об руку уже третий год и проживали в одной комнате.

А вот Митяев…Митяев у нас был на тот момент герой девчачьих эротических фантазий. И при чем я, гордая и независимая, как я считала на тот момент, попалась на его дикое обаяние и слащавую внешность.

— Вот я бы на твоём месте давно бы не с подушкой обнималась, представляя его, а с живым теплым телом. Эх, ничего ты не понимаешь!

— Вот особенно с такой рожей я пошла и завоевала мир! Да он сбежит, когда увидит. Ещё и креститься начнет, в Бога и дьявола верить.

Кстати, отходя от темы, «девочка-дьявол» меня назвал шеф именно из-за этого моего недуга, когда я пришла на работу с краснючими от аллергии глазами и распухшим носом. М-да, с чувством юмора у него все в порядке.

— А на хоккей со мной сходишь? У мальчишек сегодня финал.

— Я тебе отказывала в этом на протяжении полутора лет и этот раз не будет исключением.

— И что мне сделать, чтобы ты согласилась?

— Отвалить и не доставать, потому что все равно не пойду.

— Ну, Женечка! Ну пжалста, пжалста, пжалста, — сложила она руки в умоляющем жесте. — А я прогенералю в субботу, а ты будешь отлеживаться, болеть себе на здоровье.

— Батюшки. И даже угрожать не пришлось. Я все равно в этом хоккее ничегошеньки не понимаю, — предприняла я слабую попытку. Ну не говорить же, что я купилась на уборку.

— Думаешь, я понимаю? Мне главное, чтобы мой Лешенька по корту катался и шайбы забивал.

— А ничего, что Лешенька защитник и шайбы забивает редко? Лицемерка! Все за команду болеют, а она за Лешеньку. Ладно, очки мне тогда свои супер-темные дай, и может, протяну часок-другой. Просто прогуляться нужно.

Часок и не только я, конечно, протянула. Голова была чугунная и ужасно хотела прикоснуться к подушке, когда по льду в скучном ритме гоняли десять человек. И в первом периоде совсем ничего не происходило, хотя трибуны сканировали и «ахали» и «охали». Рая пыталась чего-то выкрикивать, типа понимала что-то в этом, а я терялась, не видя, где вообще шайба, как ее отсюда можно заметить, и кто из них «наши». Пока…

Мой взгляд зацепил парень в бело-синей футболке с номером на спине «11». Не знаю. Вот прям так четко на него лег глаз, что даже отрывать не хотелось.

— Это кто под одиннадцатым играет?

— А! — махнула рукой подруга, мол, безнадёжный вариант. — Брук.

— А имя у Брука есть? — уточнила я, чувствуя, что бесследно это для меня не пройдет.

— Вот оно тебе надо? Ты же вроде за Митяевым страдаешь.

— Не страдаю, а всего лишь хочу затащить в постель, — пожала я плечиками.

— Знаю я тебя. Потом и этот будет в твои эротические фантазии приходить.

— Рая, — я одарила ее одним из самых своих грозных недовольных взглядов. — Митяев просто трус.

— Ну, ещё бы! Мальчик боится проклятья.

О, это уже была отдельная история, которая заслуживает особого внимания. Но об этом позже. Сейчас я наблюдала за происходящим на льду и ловила себя на мысли, что я вся оживаю, когда появляется пятерка, где есть номер «11».

— Ой, заткнись, — тема эта была для меня болезненной, так как суеверие среди парней прижилось сразу. Были, конечно, и неверующие, но в их число Митяев не входил. Он мне так и заявил «Ты мне нравишься, ты классная. Но если вдруг у нас ничего не выйдет, я не хочу потом быть изгоем каким-нибудь». Отмазка, конечно, хорошая, но не проканала она в моем случае. Правда и разочарование как-то не приходило. Этого идиота мне хотелось ещё больше, и теперь нужно было выбивать клин таким же самым симпатичным клином. И то, что им может стать этот самый Брук, я уже даже не сомневалась. Затягивало меня его созерцание, когда он с грацией хищника семейства кошачьих скользил по льду, обходя соперников и клепая шайбы. Разве могли они проиграть? Не-а! «Наши» никогда не проигрывают.

Трибуны свистели, орали, скандировали кричалки. Под общую эйфорию я тоже вошла в это состояние незаметно для себя. Кроме моей аллергии, у меня, по-моему, даже голос был сорван.

— Кто-то начал хоккей понимать?