Ураган. Последние юнкера

— Нет, Кудиныч, в это я не верю, потому что слишком много всевозможных комиссаров окажутся отрезанными от севера и рано или поздно попадут на виселицу. Я уверен, что они напрягут все силы, чтобы отстоять Екатеринодар.

Время шло в томительном бездействии. Глеб чувствовал, что сейчас под Екатеринодаром решается судьба всей маленькой армии, а следовательно и его, и Коли, и Наташи.

— Скорее бы туда, в бой, чтобы самому видеть, на что можно надеяться.

Наконец во втором часу дня обоз окончил свою переправу. Следом за ним двинулась к реке и рота.

— Все ли переправились? Господа взводные командиры, проверьте свои взводы, — приказал Дукаров.

— Первый взвод весь, второй весь, трети и четвертый весь, — последовали ответы.

— Рубите канат! — приказал он.

Течение подхватило паром и понесло, прижимая к противоположному берегу. Отдохнувшие во время переправы люди бодро зашагали к Елизаветинской, на большой площади возле церкви стояли походные кухни. Подкрепив свои силы горячим борщом, провожаемая пожеланиями раненых и жителей станицы, рота двинулась к Екатеринодару. У одной из хат Глеб увидел распряженную повозку брата и оседланную Машку.

— Верно, Наташа куда-нибудь собирается, — подумал он.

В это время дверь хаты отворилась и на пороге появилась она сама. Отделившись от роты, Глеб подошел к ней.

— К Екатеринодару? — спросила она, пожимая его руку.

— Да, спешим на помощь нашим.

— Храни вас Бог и пошли вам удачу. Смотрите, для нас с Николаем Николаевичем квартиру получше займите, — смеялась она, махая ему рукой.

Быстро шагали добровольцы, торопясь на поддержку своим. Но как они ни спешили, к окраине города подошли лишь, когда уже совсем стемнело.

— Плохо дело, — подумал Глеб, убедившись, что до сих пор, кроме городских предместий, занять ничего не удалось.

— Что-то будет, — размышлял он. — Занять город с налета, одним ударом, это я понимаю. Это мы осилили бы. Но вести осаду — нет, это нам не по силам. Уж слишком велики ресурсы красных и слишком мало нас.

Встретивший роту офицер связи повел ее какими- то кривыми улицами к месту расположения остальных частей. По дороге то и дело попадались раненые, ковылявшие в тыл и своими стонами надрывавшие сердце. На одной из улиц рота остановилась и Дука- ров отправился за приказаниями, тогда как добровольцы окружили какую-то телегу и, сняв шапки, о чем-то тихо беседовали. Заинтересовавшись, подошел к ним и Глеб.

— В чем дело, господа?

— Неженцев! Полковник Неженцев убит. Здесь, на телеге, тело его, — отвечал кто-то из толпы подавленным голосом.

Неженцев был первым командиром Корниловского полка. Обожаемый подчиненными и горячо любимый самим Корниловым: он был душою полка. Смерть его не могла не отразиться на боеспособности полка, что отлично понимал Глеб, и сердце его болезненно сжалось.

«Нехорошо», — думал он.

За Неженцевым полк готов был и в огонь и в воду. Кто-то заменит его. Между тем вернувшийся Дукаров повел роту к околице. Дойдя до последних строений, он начал пропускать своих людей по одному, через широкое пустое пространство, к чуть черневшему на его середине большому зданию.

— Мы сейчас должны занять вон тот дом с прилегающим к нему садом. Это водочный завод, — пояснил он собравшимся командирам взводов. — Днем через это поле и муха не пролетит, так интенсивно обстреливают его пулеметы, так что нам придется просидеть по крайней мере до следующей ночи. Задача же наша состоит в том, чтобы не позволить большевикам выйти из города и обойти наш левый фланг.

Когда вся рота, пользуясь темнотой, перебежала поле и собралась у назначенного места, Дукаров отправил вторую полуроту, под командой Глеба, занять край сада, где еще большевиками были вырыты отличные окопы. Первую расположил вдоль кирпичной стены здания, в резерве. Осмотрев свой участок, Глеб разместил людей в окопах и выбрал места для пулеметов.

«Дело дрянь, — думал он. — Защищать такую длинную линию таким малым числом людей прямо не мыслимо. Не дай бог допустить красных до штыков. Числом своим задавят».

Разговоры в рядах маленького отряда Глеба вели шепотом, так как по словам офицера связи, перед ним, шагах в четырехстах, за небольшим болотцем, были расположены окопы большевиков.

— Передайте по рядам, — шепнул Глеб своему соседу, — что в случае атаки красных, по команде «ко мне» все должны прекратить огонь и сбегаться к моему окопу, у которого мы и примем штыковой удар.

Ночь была темная и тихая. Из города доносилась то забиравшая, то вспыхивавшая с новой силой пулеметная и ружейная стрельба. В окопах противника Глеб ясно слышал громкие, пересыпаемые отборной бранью,

разговоры. Иногда ухо улавливало тарахтенье как бы маленьких повозок.

«Это они пулеметы подвозят», — соображал он, стараясь, угадать по звуку, где их установят..

Никто не спал, за исключением Кудинова, который, уместившись в своем окопе, мирно похрапывал, ничуть не беспокоясь о близком будущем.

Около пяти часов утра, внезапно, со стороны большевиков началась бешеная стрельба, а минут через десять крики «ура» оповестили о начале атаки.