Ураган. Последние юнкера

Прорыв через большевистское кольцо происходит около станицы Медведовской глубокой ночью. Генерал Марков, с конными разведчиками, захватывает железнодорожную будку на переезде, допрашивает перепуганного стрелочника и узнает от него, что на ближайшей станции стоит советский бронепоезд. Генерал решается на смелый шаг: он телефонирует на станцию Медведка и кричит в трубку: «Товарищи! Высылайте немедленно бронепоезд... Кадеты идут!» Первое орудие юнкерской батареи снимается с передка в нескольких шагах от железнодорожной насыпи, недалеко от будки стрелочника, тут же окапывается и батарейный пулемет. Генерал у переезда перегоняет нескончаемый обоз. Обоз не успевает перейти... Вдали ясно показывается светящаяся точка, — фары быстро идущего бронепоезда, уже слышен его шум. Редкая цепь стрелков Офицерского полка отходит от насыпи. Генерал Марков уже на будке. Поезд тормозит с лязгом буферов, слышно шипение паровозного пара... «Стой поезд!» — кричит генерал Марков. «Товарищи! А где же кадеты!» — кричат с паровоза. В эту минуту орудие Юнкерской батареи, нацеленное капитаном Шперпингом, в упор бьет в паровоз. Грохот взрыва, облако пара, закрывшее лунный свет. Не прошло и нескольких секунд, как грянула картечь с бронепоезда. Первый ее сноп просвистел над орудием, но второй сноп пуль выбил всю команду нашего батарейного пулемета: трое юно- шей-кадетов полегли, разорванные пулями. Генерал Марков скомандовал: «Вперед! В атаку!» и сам кинулся, с гранатой в руке, к броневой площадке.

Картечь и пулеметы бронепоезда брали высоко. Офицерская рота, залегшая у полотна, оказалась в мертвом пространстве.

Генерал Марков, его разведчики и наш начальник Первого орудия, капитан Шперлинг, сбивший первой же гранатой паровоз бронепоезда, были героями этого боя.

Капитан Шперлинг, — михайловец выпуска 1914 года, — начал выдвигаться еще до Кубанского похода и скоро его имя, как лучшего артиллериста Добровольческой армии, покрылось славой. Замечательный стрелок, выдержанный и спокойный, он был действительно храбр в бою, никогда не ложился под пулями, никогда не «кланялся» низко пролегавшим снарядам. Незаметный, скромный, молчаливый, он преображался в бою, влияя своим спокойствием и бесстрашием на подчиненных.

Растерявшиеся большевики выскакивали из вагонов и платформ длинного поезда на рельсы, и тут же были сражены в упор. Через четверть часа все было кончено. Бронепоезд с разбитым гранатой паровозом был наш... Разведчики генерала Маркова и наши юнкера быстро разгружали снаряды из вагонов и грузили их на наши подводы. В этом коротком бою было спасено боевое дыхание армии.

После взятия красного бронепоезда на станции Медведка настроение сразу же улучшилось. Как будто не было кровавого екатеринодарского боя, усталости, сознания безнадежности. Окрыленная, пополненная снарядами и патронами армия быстро двигалась на север. С Дона шли радостные вести о восстании казаков, пришел казачий разъезд — казаки звали нас на помощь. Это была «благая весть»...

Весна была в полном разгаре, когда мы решительно повернули к Дону и перешли границу Ставропольской губернии в Лежанке.

Тут армия разделилась: Вторая бригада генерала Богаевского вместе со штабом и обозом раненых пошла на Дон в станицу Егорлыцкую. Первая бригада генерала Маркова осталась в Лежанке с целью прикрыть Дон с юга. Тут нагнали нас красные и навалились на Лежанку с двух сторон. Тяжелые бои продолжались три дня, 2—4 мая, от рассвета до заката, — ночью красные отходили. Артиллерия красных громила Лежанку и расположение перед ней. Цепи красных, одна за другой, под прикрытием нескольких батарей, шли в атаку, но залегали или бежали назад, встреченные редким, но выдержанным огнем Кубанских пластунов и Офицерской роты.

Наши орудия стреляли мало, экономя снаряды, лишь по интересным целям: бронеавтомобилю, приблизившейся пулеметной тачанке, группе всадников... Вокруг наших пушек вся земля была вспахана гранатами, и если бы не распоряжение поручика Боголюбского: «Отойти всем от орудий!» — за исключением дежурных, засевших в глубоких окопчиках, — многие из юнкеров, несомненно, остались бы спать вечным сном на сельском кладбище Лежанки.

Красные окружили нас со всех сторон, но сломить в те дни бригаду генерала Маркова было трудно. К вечеру Черкесский конный полк, укрываемый весь день в резерве, подобрался с фланга и совершенно неожиданно атаковал советские цепи. Реяли зеленые флаги с полумесяцем, блестели клинки в лучах заходящего солнца. Какие красные части того времени могли выдержать конную атаку черкесов генерала Келеч-Гирея?²⁰ Атаку в столбах степной пыли, сопровождаемую победным гортанным кликом, подобным клекоту горных орлов! Этой ночью мы смогли отдохнуть от грохота гранат, от напряжения непрерывного боя. Наутро, с подходом новых большевистских частей, снова загрохотала большевистская артиллерия по Лежанке...

Бригада генерала Маркова устояла. Большевики ушли на четвертый день боя, потеряв сотни сраженных пулями и порубленных черкесами. Много было и раненых. Их дух был сломлен.