Ураган. Последние юнкера

Доведенная до крайнего изумления, Мария Васильевна увидела лежащую на кровати хорошенькую иолодую девушку с разрумяненным, как бы в жару, лицом.

— А вы, молодой человек, запомните, — обратились Наташа к юнкеру, — что вас зовут Евгенией Николаевной Кандауровой. Что вы слушательница высших медицинских курсов. Что родители ваши живут в Воронеже, где ваш отец занимается адвокатурой. Поняли? Только ради бога не забудьте, а то, если начнут сверять с домовой книгой, могут обнаружить обман. Вот разве еще что. Давайте, для полноты картины, я положу вам компресс на голову. А вы, Мария Васильевна, может быть, найдете у себя несколько пузырьков с какими-нибудь лекарствами.

Опустив штору и расставив на стуле, около кровати мнимой больной, принесенные хозяйкой пузырьки, Наташа наконец села и, еле сдерживая волнение, стала ждать.

Но только что она села, как на улице раздался топот целой толпы и ее невнятный, заглушенный двойными рамами, гул. Отодвинув край занавески, Наташа выглянула на улицу, запруженную вооруженной толпой.

Подходя к подъездам домов, красноармейцы звонили и человек по пятнадцать вваливались в открывавшиеся двери. Вдруг ее внимание было привлечено человеком в офицерской форме, который вылетел из противоположного подъезда, как будто с силой вытолкнутый из него, и упал на мостовую. Не успел он подняться на ноги, вслед за ним замелькали приклады ружей, гоготавшей толпы. Когда толпа отодвинулась, Наташа увидела, что офицер лежит не двигаясь и весь залит кровью. В ужасе она отшатнулась от окна, и в этот момент в передней зазвенел звонок. Не надеясь на находчивость хозяйки, она сама открыла парадную дверь, в которую, прижимая ее к стене, ввалилось человек десять, вооруженных до зубов рабочих.

— Где у вас тут юнкаря и ахфицеры попрятаны? — все разом загалдели они, поднимаясь по лестнице, вверху которой ждала их хозяйка.

— Подавай сюда ахфицеров! — гоготали рабочие.

— Товарищи, — прерывающимся голосом заговорила хозяйка. — Товарищи, здесь нет ни одного мужчины, не то что офицера.

— А вот ето мы сейчас увидим, — выдвигаясь вперед и злобно поглядывая на женщин, проговорил один из рабочих. — Товарищ Еременко, станьте-ка на часах у черного хода, а вы, товарищ Власов, останьтесь здесь, да смотрите, никого не выпускайте. А где же дворник? Эй, кто-нибудь сбегайте, товарищи, за дворником, да что бы домовую книгу захватил.

Но за дворником бегать не пришлось, так как держа домовую книгу под мышкой, он уже поднимался по лестнице.

— Товарищ дворник, — обратился к нему, по-видимому предводительствующий остальными, рабочий. — Товарищ дворник, проживает ли у вас кто-нибудь из офицеров или юнкеров.

— Да кажись, что никого нет, — раскрывая книгу, отвечал тот. — Нет, товарищи, тут самое бабье живет. Четыре комнаты студенткам под наем сданы, а в пятой сама хозяйка с дочкой проживает. А всего десять женщин. В каждой комнате, значит, по две.

— Ну а может быть, кто без прописки живет? — продолжал допытываться рабочий.

— За это уж мы не отвечаем. За всякой комнатой не уследишь. Не примечал, как будто, — продолжил глубокомысленно дворник. — А между прочим, кто их знает.

— Ну показывайте комнаты, — тоном, не допускающим возражений, обратился он к хозяйке.

— Пожалуйте, — дрожа как в лихорадке, произнесла та, отворяя дверь своей комнаты.

— Вот здесь я с дочерью живу, но дочь, в настоящее время, выехала в Петербург.

— Ладно. Осмотрите, товарищи. Да загляните во все углы, в шкапы, под кровати, — распоряжался все тот же рабочей.

Несколько человек ввалилось в комнату и нагибаясь под кровати, раскрывая шкафы, осмотрели ее досконально.

— Вот здесь, — отворяя соседнюю дверь, — живут две курсистки, — продолжала хозяйка.

Перепуганные барышни молча смотрели на вошедших.

— А как ваши фамилии? — обратился к ним рабочий, проверяя по домовой книге.

И эта комната была осмотрена. Переходя от двери к двери, наконец подошли к комнате Наташи. Сопровождая рабочих, она ни на минуту не отходила от хозяйки, боясь, как бы в критическую минуту та не растерялась и Тем не внушила бы подозрений.

— А здесь живу я, Наталья Воробьева, с подругой, Евгенией Кандауровой, — отворяя дверь, произнесла она спокойным голосом.

— Так, так, — произнес рабочий, сверяясь с книгой и входя вслед за Наташей.

— А это что ж. Барышня больна что ли?

— Да, подруга простудилась, и я вас очень прошу не слишком ее тревожить и не студить комнаты.

Несчастный юноша лежал на кровати, еде сдерживая волнение и закрыв глаза. При звуке шагов он на секунду открыл их, взглянул на рабочего и тотчас закрыл.

— Зачем же барышню беспокоить. Беспокоить мы не будем, — отвечал рабочий, закрывая дверь и впуская только одного из сопровождавшей его толпы.

— Товарищи, — повернулся он к дверям, — здесь больная девица, так уж вы не входите, чтобы не беспокоить ее. Мы уж вдвоем с Цыпляком как-нибудь осмотрим.

— И давно вы захворали? — любезно обратился он к больней.

Юнкер пробурчал что-то невнятное.

— Она часто бредит, — вмешалась Наташа. — Я и то несколько раз за доктором бегала, но теперь разве возможно доктора добиться?