Ураган. Последние юнкера

Уже третий день как отряд Карягина занимал станицу Новодмитриевскую. Погода стояла сносная. Было достаточно сухо, а потому окопы были закончены еще в первые два дня. Расположились в доме станичного священника, которого Ициксон запер в сарай, Карягин и комиссар отдыхали. Ежедневно посылавшиеся до соседних станиц разъезды доносили, что неприятеля не слышно и не видно. Только на третий день один из разъездов привез слух, что находящаяся в сорока верстах большая станица Афибская занята Корниловым.

«Если слух этот подтвердится, — соображал Карягин, — то сомнений нет — Корнилов изберет путь через Новодмитриевскую. Завтра придется принять оборонительное положение и попросить подкреплений».

Поднявшись на другое утро, он начал было распоряжаться выводом пехоты в окопы, но начавшийся дождь вскоре изменил его намерение. Он ограничился высылкой разъездов да приказанием пехоте быть в полной готовности. Дождь, как сквозь сито, не прекращался. Вскоре и улицы станицы, и дороги потонули в невылазной грязи.

«Не думаю, — рассуждал Карягин, — чтобы Корнилов повел людей по такой походе. Хотя осторожность не повредит».

И, несмотря на просьбы командира эскадрона, он не прекращал разъездов. К полудню дождь перешел в снег и началась форменная метель. Еще было светло, когда во главе одного из разъездов, Карягин, сопровождаемый комиссаром, объезжал свои укрепления. Снег падал огромными хлопьям. В воздухе как бы висела густая белая кисея. Поднявшийся ветер намел целые сугробы. Снег совершенно заровнял окопы. Мороз крепчал. Подъехав к ручью, который еще утром не представлял собой ни малейшего затруднения для пешехода, Карягин увидел широкий и бурный поток.

— Вот прекрасная защита, — весело крикнул он, подъезжая к закутанной фигуре волновавшегося комиссара.

— Вот думаете он непроходим? — обратился к нему последний.

— Не то чтобы вовсе непроходим, но на переправу понадобится много времени. А если с этого берега немножко пострелять, то я думаю, что Корнилову ручья не перейти. Если только он действительно решил нас атаковать сегодня, во что я не верю, то он со своею бандою или замерзнет по ту сторону ручья, или уложит всех под нашим огнем во время переправы.

Успокоенный вернулся он домой, сопутствуемый комиссаром и командиром эскадрона.

— С морозцу не дурно бы и по рюмочке пропустить, — обратился он к спутникам. — Вы бы, товарищ Ициксон, распорядились бы этим делом, а мы пока потолкуем с командиром эскадрона. Вот что, товарищ, — обратился он к кавалеристу. — Когда стемнеет, вышлите один разъезд по направлению к ручью. Так как сегодня очень холодно, то сменяйте людей через каждые два часа.

В начальники разъездов назначьте Федченко и Кошкина. Эти двое пусть всю ночь ездят. Поняли.

— Отчего же других не назначать. Ведь этак для Кошкина и Федченко обидно будет.

— Это уж мое дело, товарищ. Вы ведь знаете. Время военное и рассуждений быть не должно. Приказано и сделано. Ведь так?

— Ладно, товарищ. Будет исполнено.

— Вы вот выпейте-ка рюмочку на дорогу, — наливая из принесенного попадьей графина, продолжал Карягин.

— За ваше здоровье, товарищ. За полную победу, — выпивая рюмку, провозгласил командир эскадрона, обтирая усы. — Покойной ночи.

Глава IV

Мы оставили Глеба с его моряками в тот момент, когда он ворвался в дом священника.

— Перевязать этих негодяев, — оборачиваясь назад, крикнул он. — Сдается мне, что мы поймали главарей. Их надо живыми в штаб доставить.

Басов и Бутенев бросились исполнять приказание.

— Извините, господин капитан, — вдруг заговорил один из арестованных. — Вы делаете большую ошибку, обращаясь со мною таким образом. Я такой же офицер, как и вы. Я…

— А так ты еще и офицер? Так тебя повесить мало предатель. Ну да в штабе разберутся.

— Я имею документы, — отступая и не давая стоявшему в нерешительности Бутеневу себя связать, продолжал тот. — Я имею документы, доказывающее, что…

— Э, какие там документы. Мичман Бутенев, почему этот негодяй не связан? — крикнул Глеб.

«Что за противная рожа, — между тем рассуждал он про себя, искоса поглядывая за пленного офицера. — Не даром изменил своей совести. Негодяй».

— Ну, господа, двигаемся дальше. А этих двух мерзавцев поручаю вам, Басов. Доставьте их в штаб живыми или мертвыми. При попытке к побегу вы знаете, что делать. Без разговоров пулю в затылок. Ну, с Богом.

Часа два или три продолжалась ловля рассеянных по станции красных. Между тем погода изменилась. Снег прекратился. Ветер разогнал тучи и стих. Погода стала прекрасной. Огромная полная луна выплыла из-за горизонта и осветила своим бледным светом только что взятую станицу. По улицам взад и вперед двигались патрули добровольцев.

— Господин лейтенант, — нагоняя на одной из улиц патрулировавшего Глеба, остановил его офицер связи. — Вас командир роты просит.

— А где он?

— Вон в той хате, в которой огонь светится.

— Ага. Вижу. Скажите, что сейчас приду.

— Господа, меня ротный командир зовет. Он вон в той хате. Вы же, пока что, погрейтесь немножко. Идите вон в эти соседние хаты. Но только, боже сохрани, не теряйте связи друг с другом и со мною.