«Ураган» с острова Наварон

Окна оказались столь узкими, что освещения не хватало, и горели коптилки, чей тусклый свет дополнялся огнем, разведенным в очаге. Грубо вытесанные каменные стены производили тягостное впечатление, однако сама комната была добротно обставлена — стол, стулья, два кресла, диван и даже несколько ковриков. В комнату выходили три двери, одна — с прочными засовами. В помещении, кроме встретившего их сержанта, находились еще трое вооруженных солдат. Мэллори посмотрел на Нойфельда, и тот кивнул, сдерживая злость.

— Приведите пленных, — приказал Нойфельд одному из охранников. Часовой снял со стены массивный ключ и направился к двери с засовами. Сержант вместе с другим солдатом копались у пулемета. Андреа с беспечным видом подошел к солдату и неожиданно с силой толкнул его на сержанта. Они, в свою очередь налетели на часового, вставлявшего ключ в дверь, а тот в полный рост растянулся на полу. Сержант и солдат отчаянно пытались сохранить равновесие и удержались на ногах. Они уставились на Андреа глазами, полными ярости и недоумения, однако ни кто из них не посмел шевельнуться, что оказалось весьма благоразумным. Благоразумный человек никогда не сделает резкого движения, если в трех шагах на него нацелен «шмайссер».

— Вас должно быть шестеро, — сказал Мэллори сержанту. — Где остальные?

Ответа не последовало, часовой глядел на него вызывающе. Мэллори повторил вопрос на чистейшем немецком. Часовой промолчал и перевел глаза на Нойфельда, который стоял с каменным лицом, сжав губы.

— Вы сошли с ума? — обрушился на сержанта Нойфельд. — Не видите, что ли, это — убийцы. Говорите.

— Ночной караул. Они спят. — Сержант показал на  дверь  вон там.

— Откройте дверь. Пусть выходят. Спиной вперед, руки на голову.

— Исполняйте все в точности, — приказал Нойфельд. Сержант исполнил все в точности, и так же поступили трое часовых, спавших во внутренней комнате — они вышли именно так, как было велено, и, судя по их поведению, даже не помышляли о сопротивлении. Мэллори повернулся к часовому с ключом, который с трудом поднялся с пола, и движением головы показал на дверь с засовами.

— Откройте.

Часовой повернул ключ в замке и распахнул дверь. Четверо британских офицеров вышли медленным, нерешителышм шагом. От длительного пребывания взаперти они выглядели очень бледными, хотя, впрочем, не было заметно и следов жестокого обращения. Первым вышел человек с майорскими погонами; его аккуратно подстриженные усы и особый выговор выдавали в нем выпускника одного из привилегированных военных училищ. Увидев Мэллори и его людей, он резко остановился и удивленно распахнул глаза.

— Боже правый! Какого дьявола, вы, ребята…

— Не сейчас, — пресек его Мэллори. — Сожалею, но говорить будем потом. Заберите свои шинели, мало-мальски теплую одежду и ждите снаружи.

— Но… но… куда вы нас отправите?

— Домой. В Италию. Нынче ночью. Прошу вас, скорей!

— В Италию? Вы говорите…

— Быстрей же! — Мэллори с отчаянием взглянул на часы. — Мы уже и так опаздываем.

Четверо пленных офицеров поспешно, насколько позволяло их ошеломленное состояние, собрали теплую одежду и гуськом вышли наружу. Мэллори вновь обратился к сержанту.

— У вас здесь должны быть лошади, конюшня.

— Да, за блокгаузом, — тотчас же ответил сержант, успевший за короткое время приспособиться к новой жизненной ситуации.

— Молодец, — похвалил его Мэллори и посмотрел  на Гроувза с Рейнольдсом. — Нам понадобятся еще две лошади. Оседлайте, пожалуйста.

Гроувз с Рейнольдсом вышли. Мэллори и Миллер  вскинули автоматы, и Андреа по очереди обыскал шестерых охранников. Не обнаружив ничего, он повел их  в подвал, запер дверь и повесил тяжелый ключ на стену. Затем столь же тщательно обыскал Нойфельда и Дрошни. У последнего он отобрал ножи и небрежно швырнул их в угол. Лицо Дрошни исказилось от ненависти.

— Я застрелил бы вас, если бы в этом возникла необходимость, — произнес Мэллори, глядя в упор на Нойфельда и Дрошни. — Пока же этого не требуется. Вас хватятся не раньше утра.

— Не раньше утра, но не обязательно завтрашнего,— заметил Миллер.

 — Они и так — лишняя обуза, — равнодушно проговорил Мэллори. Неожиданно лицо его осветилось улыбкой. — Оставляя вас здесь, гауптман Нойфельд, не могу не сказать напоследок одной вещи, одной маленькой приятной вещицы, чтобы у вас было о чем поразмышлять на досуге. — Он выразительно посмотрел на Нойфельда, который не произнес ни слова, и продолжал: — Относительно информации, переданной вам сегодня утром.

— Относительно вашей утренней информации? — насторожнлся Нойфельд.