Ураган сметающий…

- После этого оставался один выход и товарищ Сталин стал действовать: новый нарком НКВД начал чистку в партийных рядах; наркоматах, армии - изымались из обращения те, кто, по мнению Вождя был виновен в провале конституции и поддержке вредителей. О заговорщиках пока речи не было… Но тут товарищ Сталин допустил серьезную – очень серьезную ошибку, которую он повторит в 1946 году. Он решил, что он умнее, хитрее иудеев ! Вождь не понял, что в его багаже опыт борьбы одного человека – его самого, а в багаже иудеев – опыт двух тысячелетий, передаваемый от поколения поколению. Он запустил механизм, а дальше пошла неуправляемая реакция: под видом врагов иудеи и их прихлебатели стали расправляться с теми, кто мог представлять для них опасность – хотя бы на тех же выборах ! Кроме этого, чтобы отвести от себя подозрение, они стали сдавать или подставлять своих единородцев, но – так называемых "неправильных" евреев: тех, кто был полностью на стороне Советской власти и для кого Советский Союз был Родиной, а не местом временного проживания. Стали сдавать и отработанный материал: кто пользы принести уже не мог, но мог вывести на "кукловодов" – тайных диспетчеров, передающих указания заграничных банкиров – властителей. Так появились, для товарища Сталина, заговорщики в среде военных. И была там не одна группа, а несколько, но они были разрознены и получали указания от разных "диспетчеров". Потому то и не было проведено свержения товарища Сталина и государственного переворота: по отдельности каждая группа была слаба для переворота, а соединить их вместе – не успевали. Да и шансов на успех у них было мало: разговоров много, а как до дела, так колебания, а волны от их разговоров по сторонам уже пошли… Вот такая партия… И последнее. Мой командир спецподразделения капитан Рыбаков в Ленинграде восхищенно сказал – здорово мы проредили коммунистов и евреев ! Сталин зло сверкнул глазами. – А я ему обьяснил – не обращая внимания продолжил я – мы проредили партийцев и иудеев, а это не одно и то же. Коммунисты и евреи не жалея сил работают на фабриках и заводах; не прячутся за спины бойцов в окопах; не просиживают войну в штабах и на складах. Они жизней не жалеют, потому что защищают свою родину – СССР. А иудеи и партийцы – ну вы сами понимаете – не маленький же !

- Вы ликвидировали в Ленинграде и Ленинградском фронте партийные органы и органы политуправления ! – Сталин бросил мне в лицо обвинение.

– Совершенно верно – согласился я. – Я тут посчитал, на досуге: если взять всех, кто работает и служит в органах политуправления, то только в армии таких наберется три полноценных стрелковых дивизии, а если добавить летчиков, моряков, пограничников, военных строителей, медиков и органы НКВД, то наберется шесть дивизий. Представляете – ШЕСТЬ ДИВИЗИЙ ДАРМОЕДОВ ! А если посчитать, сколько на них уходит денег: зарплата; командирская форма; командирское довольствие; условия жизни; премии и путевки; доппайки…, да перевести эти деньги на то, сколько уходит на дивизию - то перевалит уже за десяток: двенадцать-пятнадцать ! Вот сколько можно было бы содержать полноценных боевых дивизий. А вместо них – ДАРМОЕДЫ !

- Все дармоеды ? – прищурился Сталин.

- Все ! Не буду извиняться перед теми, кто выполнял свой долг до конца; кто не прятался за спины бойцов; кто поднимал роты и батальоны в атаку; личным примером вдохновлял бойцов на подвиг. Все… Потому что делая это они выполняли чужие обязанности – обязанности командира ! А что тогда делал командир ? Еще в царские времена была поговорка: слуга царю, отец солдату – это про хорошего командира. Если командир убит, или ранен, то его место занимает следующий по званию… командир, а не комиссар ! Политработника не учат в училище правильно воевать – его учат вести агитацию ! А он начинает командовать… И что он накомандует ? Поднимет роту или батальон в атаку на пулеметы и положит в результате этого половину, которая могла бы в окопах долго держать оборону ? – раздраженно бросал я Вождю в лицо…