Ураган Уайетта

– Значит так. Тридцать процентов за то, что этот ураган, столь насмешливо именуемый Мейбл, придет сюда. Об этом говорят ваши цифры. Но есть еще ваше чувство, говорящее о том, что он непременно придет; и я думаю, этого не следует недооценивать, ни в коем случае! Я высоко ценю интуицию. Что мне делать, мистер Уайетт?

– Командующий предложил, чтобы вы встретились с Серрюрье. Он полагает, что тот скорее выслушает англичан, нежели американцев.

Росторн кивнул.

– Да, скорее всего это так. Но увидеться с ним чрезвычайно трудно. – Он покачал головой. – К нему и в лучшие-то времена было не пробиться, а сейчас...

– Можно все же попробовать, – настаивал Уайетт.

– Да-да, можно, – подтвердил Росторн, – даже нужно. – Он взглянул на Уайетта своими умными проницательными глазами. – Вы умеете убеждать, молодой человек. Пойдем сейчас же. От того, что сделает Серрюрье, зависит мое решение по поводу британских подданных.

Президентский дворец был в кольце войск. Здесь располагались лагерем два батальона, и свет их костров разгонял нависшую над дворцом тьму. По дороге их автомобиль дважды останавливали, но благодаря Росторну тут же пропускали дальше. Наконец, они добрались до конечного пункта – охранного помещения у главных ворот дворца.

– Мне нужно встретиться с мсье Ипполитом, главой протокольного отдела, – объявил Росторн офицеру, преградившему им путь.

– А захочет ли мсье Ипполит видеться с вами? – высокомерно спросил офицер. Зубы ярко блестели на его темном лице.

– Я – консул Великобритании, – твердо сказал Росторн. – И если я немедленно не увижусь с мсье Ипполитом, он будет рассержен. – Он помолчал и добавил: – И президент Серрюрье тоже.

Ухмылка сошла с лица офицера при упоминании Серрюрье, и он заколебался.

– Подождите, – рявкнул он и вошел внутрь дворца.

Уайетт окинул взором до зубов вооруженных солдат, окружавших машину, и спросил:

– А почему Ипполит?

– Это наша надежда на то, чтобы добраться до Серрюрье. У него достаточный вес во дворце, и Серрюрье прислушивается к нему, и в то же время он не настолько крупная фигура, чтобы я его боялся. Для меня он все равно, что этот наглый щенок.

«Наглый щенок» в этот момент вновь подошел к ним.

– Вы можете повидаться с мсье Ипполитом. – Он сделал солдатам жест рукой. – Обыщите их.

Уайетт почувствовал на себе черные лапы солдата. Ему пришлось подчиниться этой унизительной процедуре, после которой его протолкнули через проход во дворец. За ним семенил Росторн, бормотавший сквозь зубы:

– Ипполит еще пожалеет об этом. Я устрою ему протокол. Он говорит по-английски, так что пара теплых слов дойдет до него.

– Не стоит, – сказал Уайетт решительно, – наша главная цель – Серрюрье.

Ипполит сидел в большом кабинете с высоким потолком, украшенным алебастровой лепниной. Он поднялся из-за прекрасного стола восемнадцатого века и вышел к ним с распростертыми объятиями.

– А, мистер Росторн! Что привело вас сюда в такое время? И так поздно? – Произношение у него было чисто оксфордское.

Росторн, с трудом подавив желание бросить ему в лицо свои «пару теплых слов», сухо сказал:

– Я хочу видеть президента Серрюрье.

Лицо Ипполита вытянулось.

– Боюсь, это невозможно. Вы должны понимать, мистер Росторн, что пришли сюда в очень неудачное время.

Росторн напыжился, насколько это было возможно при его маленьком росте, и Уайетту померещилось, что он заговорил как власть имеющий от имени всего имперского могущества.

– Я здесь, – произнес он, – чтобы передать послание от правительства Ее Величества Королевы Великобритании, – сказал он торжественно. – Послание я должен вручить президенту лично. Я полагаю, что он будет раздосадован, если не получит его.

Приятная улыбка исчезла с лица Ипполита.

– Президент сейчас... совещается. Его нельзя беспокоить.

– Должен ли я сообщить правительству, что президент отказался принять его послание?

Лицо Ипполита покрылось капельками пота.

– Нет, мне бы не хотелось формулировать это таким образом, – сказал он.

– Мне тоже, – сказал Росторн, улыбаясь. – Но мне кажется, что президент мог бы сам сформулировать свое отношение к этому. Я не думаю, что ему нравится, когда другие люди действуют от его имени, совсем нет. Может быть, вы все-таки спросите его, желает ли он видеть меня или нет.

– Пожалуй, да, – нехотя согласился Ипполит. – Не могли бы вы мне сказать, по крайней мере, с чем связано это послание?

– Не могу, – отрезал Росторн. – Это государственное дело.

– Хорошо. Я пойду спрошу президента. Вы подождите здесь. – Он исчез из комнаты.

Уайетт посмотрел на Росторна.

– Вы не переборщили? – спросил он.

– Если это дойдет до Уайтхолла, – сказал Росторн, хмуря брови, – меня, конечно, тотчас же лишат работы. Но это единственный способ иметь дело с Ипполитом. Этот тип – трус. Он боится обращаться к Серрюрье, но еще больше боится того, что произойдет, если он не обратится к нему. Обычная вещь при тиранических режимах. Диктаторы предпочитают окружать себя вот такими медузами, как Ипполит.

– Как вы думаете, он все-таки примет нас?

– Думаю, что да, – сказал Росторн. – Мы возбудили его любопытство.

Ипполит вернулся через пятнадцать минут.