Ураган в подарок

– Ребята, извините, – заговорила Даша. – Я больше не буду вам голову морочить. Но я… мне другой парень нравится, очень.

– Кто? – холодея, спросил Рома.

Борис ничего не спросил, он вообще уже прекратил бы этот бестолковый разговор и пошел к ребятам.

– Миша Лакин… – вздохнула Даша и виновато пожала плечами. – Прости, Рома. Боря… Вы суперские ребята, но… И я тоже ему нравлюсь, я знаю. Он мое имя на дереве нацарапал ночью. Гвоздем. Даша Г… – произнесла она, глядя мимо своих воздыхателей.

– Лакин? – еле выговорил Ромка. И повторил, отказываясь поверить: – Лакин Мишка? Этот приду… – и зажал себе рот рукой, спохватившись. Вдруг Лакина нельзя ругать? Вдруг после этого на тебя сто тысяч несчастий обрушатся? Лучше воздержаться.

Даша улыбалась, тоже прикрывая рот ладонью.

– Да ты что? – еле сдерживался Ромка. – Царевна Несмеяна, ты что, Емелю себе нашла? Да он же… да ведь ты же… Красавица и чудовище! Это только в сказках так!

– Но почему, Даша? – не удержался от вопроса и Боря. – Нет, я не против, ты пойми правильно. Но почему Мишка? Ты же его… ну как это… недолюбливала. Он же… лох?..

Тут Гольдина снова загримасничала. Не могла не кривляться слишком долго, ну что за человек!

– А это наш секрет! – подмигнула она своим кавалерам и прижала палец к губам: – Тс-с-с! Никому и никогда!

И выбралась из хвои. Аудиенция с королевой закончилась.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил удивленный Борька. – Нет, я не против, но странно так…

– Пошли к ребятам, – ответил Ромка. И было в его голосе столько тоски, что на двоих хватило бы с лихвою. Так уж получилось, что и в этот раз он за Борьку весь груз брал на себя. У Борьки ведь рука больная…

Глава двадцать пятая Пришельцы и люди

Маша Голубева размахивала какой-то дубиной, делая кругообразные движения, и была похожа на венецианского гондольера.

– Грести на плотах уметь надо, – доказывала она всем. – А я умею. Мы с папой на мастер-класс ходили. Меня итальянцы хвалили очень.

– Откуда ты знаешь? – спросил зануда Арсеньев. – Ты что, по-итальянски понимаешь? Может, они тебя, наоборот, ругали?

– Ну, знаешь, на таком уровне все итальянский знают. Они говорили «брависсимо» и «белиссимо». А еще улыбались и хлопали. Как по-твоему, это похоже на ругань?

Плот уже спихнули в воду. Олег Борисович запрыгнул на середину щита, притопнул ногой, сел, потом лег, поворочался. Плот даже не скрипел. Плавно покачивался, как корабль у причала, и производил хорошее впечатление.

– Вроде крепко, – снова встал на ноги Олег Борисович. – Ну-ка, для проверки все сюда. Если потонем, то неглубоко, здесь полметра глубина. Обувь снимите только, чтобы не промокла.

Все с готовностью заскочили на плот, даже Мотыльков, не играющий в эти ориентировщицкие игры.

Последним запрыгнул Лакин.

После Мишиного прыжка вода залила плот по щиколотку.

– Нормально, – махнул рукой Олег Борисович. – Троих-четверых выдержит. В крайнем случае я могу рядом плыть, вода теплая. Ну что, расклад понятен? Поплывут Клочков, Смирнова, Лакин, если не возражает, Маша Голубева и я.

– А больной? – спросил зануда Арсеньев.

Ребята засмеялись. Вообще, как-то стало хорошо, легко. Никто никого не бросает, никто не делится на героев и сволочей, на хороших и плохих. Теперь у каждого есть своя задача, которую надо выполнять. Остающиеся не просто так прохлаждаются, а вещи сплавщиков выносят на станцию через бурелом. Тоже работенка не из легких. Поэтому здоровяк Ложкин, и Рябинин, и Арсеньев – все на берегу пригодятся. Еще не известно, чья задача легче…

– Я тоже хочу плыть, – заявила Гольдина.

– Видали! А кто тебя возьмет? – усмехнулся Мотыльков. – Ты что, тоже грести умеешь, как гондольер?

Даша Женьку проигнорировала напрочь и повернулась к Мише, будто он был здесь главный и всё решал.

– Миша, можно я поеду? – спросила она в какой-то непривычной тональности, не мурлыкающей и не фыркающей, а просто жалобной, очень странной для сверкающей королевы. Ромка чуть не застонал.

– Даша, ну куда ты… – развел руками Миша. – Это опасно может быть.

– Ты не бойся, – совсем тихо сказала Даша. – Я плавать умею, я в открытом море плавала…

– Нельзя, Даша, – строго сказал Лакин. – Безопасность раненого прежде всего.

И Даша отступила, без капризов и уговоров.

– Я буду за тебя волноваться, – шепнула она в заключение и погладила Мишу по плечу.

Тот уставился на нее во все глаза и вдруг хлопнул себя по лбу. Выражение лица у него было такое, будто он понял решение задачи за секунду до звонка и времени записать это решение уже не хватает.

– Даша, нет! – в ужасе взмахнул он рукой и нечаянно дал подзатыльник подвернувшемуся Мотылькову, но в панике даже не извинился перед ним. – Там не «Д» первая буква! Там первая буква «М»… Я плохо нацарапал, да? Извини!

Никто ничего не понял. Какие буквы, где нацарапал? Какая разница, «Д» или «М»… Почему Гольдина подскочила как ошпаренная и умчалась черт-те куда, почему Ромка сначала схватился за голову, потом вдруг обнял Мишку и рванул за Гольдиной, почему Борька захохотал, прямо закудахтал от восторга, что его так распотешило?