Урал-батыр

— Это моя сестра, — не моргнув глазом, ответил ему Заркум. — Хочешь, я поговорю с отцом, — добавил он, чувствуя, как загорелся Шульген. — Ты ему понравился, и он тебе не откажет. Будешь нашим зятем.

Возликовал Шульген, не смог сдержать своего ликования, вскочил он с места и стал громко восхищаться красотой девушки. А Заркум быстро отошел к падишаху и взглядом дал понять, что их затея удалась.

Вновь ударил падишах в ладоши, и все исчезло, и остались в тронном зале Заркум и Шульген, который ни о чем не догадывался.

— Что случилось, — стал он спрашивать Заркума. — Может быть, я что-то сделал не так?

— О, нет, успокоил его Заркум. — Просто отец думает, отдать тебе сестру или нет.

В страхе сжалось сердце Шульгена, не знал он, что будет дальше.

А падишах дивов в это время говорил с Айхылу — той самой девушкой, что так понравилась Шульгену. Под страхом самой мучительной смерти запретил Азрака говорить, что она пленница. Испугалась девушка и согласилась сделать так, как сказал ей падишах.

Вновь раздался тяжкий хлопок ладоней падишаха, так что заложило уши у всех, и вновь они показались перед Шульгеном. Но теперь вместе с ними была прекрасная девушка в свадебном наряде — Айхылу.

Устроили им веселую свадьбу, а когда настало время — проводили их в брачные чертоги. Так Шульген стал мужем Айхылу, дочери падишаха птиц Самрау.

Как Азрака говорил с Шульгеном и Заркумом

Не передать, как счастлив был Шульген со своей молодой женой. Нежась с нею в высоком дворце, забыл он обо всем на свете. Молодые гуляли по дивным садам, что цвели во дворце, пили сладкую воду забвения, что протекала в тех садах в щедром изобилии, появляясь неведомо откуда и исчезая неведомо куда, вкушали диковинные плоды, каких нигде бы не смогли отыскать, хоть обойди целую землю.

Окрепла и дружба Шульгена и Заркума. Теперь Шульген души не чаял в том, с кем свела его судьба, верил ему во всем, благословлял тот день, когда пересеклись их пути.

И все же нет-нет, да и вспоминал он о своем брате, и тогда грызла его досада, что легко досталось ему счастье, что не совершил он на этом пути никаких подвигов, слава о которых разнесла бы его имя по всему свету.

Знал о том, что творится в душе Шульгена только падишах дивов Азрака, ибо незримо следил он за всеми движениями души Шульгена, не оставляя без внимания ни малейшей тени на его лице. Когда наступало время, в которое душа Шульгена была наиболее восприимчива к тонкому яду чужих мыслей, Азрака призывал к себе юных друзей и часами беседовал с ними, искусно направляя их мысли в нужную сторону.

Так поведал он о величайших тайнах на земле — о волшебном коне Акбузате, о булатном мече, что не всякому дается в руки, и о Хумай, прекраснейшей из дев.

И так он вел свой рассказ, что и Шульген, и Заркум думали — только к нему обращена эта речь, именно ему открыл тайну падишах дивов Азрака. Поняли они — тот, кто овладеет мечом, кто усмирит коня — станет величайшим из богатырей, покорятся ему все на свете.

Долго говорили они между собой, покинув чертоги падишаха дивов, и вот в один из дней решили тайно отправиться в путь — добыть величайшие сокровища земли.

Заркум во всем поддержал Шульгена, но про себя подумал:

— Пусть поможет мне одолеть Урала, а там посмотрим, чья возьмет.

И вот оседлали они могучего дива и отправились в путь, добывать волшебного коня, булатный меч и девушку. А вослед им смотрели бессонные глаза падишаха дивов, от которого ничто не укрывалось в его царстве.

Как Шульген и Заркум встретились с Хумай

Глазом не успели моргнуть Шульген и Заркум, не успели выдохнуть воздух подземного царства, как див доставил их на место. Крик птичьих стай оглушил их, отвыкли они от шума земли, находясь во владениях падишаха дивов. Оглушил их яркий свет — отвыкли их глаза от него, привыкли они к полутьме и мраку владений падишаха дивов Азраки.

Но привыкнуть к птичьему крику они не успели, их заметили, стих птичий щебет и гомон. Одна из птиц отделилась от стаи, стала невысоко кружить, рассматривая пришельцев.

— Мы пришли к Хумай, — спесиво закричал Шульген. — Пусть встретит нас согласно обычаю, как дорогих гостей!

— Ее нет дома, — отвечала птица, отлетая в сторону и теряясь в стае. Вдруг, словно по невидимому знаку, птицы стали сбрасывать свои птичьи оперенья. Обернулись они прекраснейшими девушками. Дух захватило у Шульгена и Заркума, не могли они налюбоваться на такую красоту.

Но даже среди прекраснейших девушек отказалась одна, что затмила их всех, как луна заслоняет звезды, как солнце затмевает блеск луны. Ошеломленный, оглушенный смотрел Шульген на девушку и думал он, что это и есть, должно быть, Хумай.

Словно пчелиная матка выступила вперед та девушка, словно хозяйка, давно ожидавшая дорогих гостей, пригласила она Шульгена и Заркума во дворец:

— Проходите, располагайтесь. Хумай сейчас появится перед вами.

Словно важные гости, чинно, чванясь, вошли во дворец Шульген и Заркум, выбрали себе место попочетнее, уселись на них без никакого приглашения, и стали ждать.