Урал грозный

Века в России металла
на полный ход
не хватало.
Стояла
деревянная
да избяная Русь,
хватала за сердце
бескрайних просторов
грусть.
Плыла над страною
туманных столетий быль,
качал головою
сухой по степи ковыль.

Давно пробирался
к Уралу
простой народ,
ходил за пушниной туда
вольный Новгород,
сюда —
от татарского ига,
от царских цепей
бежала народная сила
с равнин и степей.

Жил лет двести назад
крестьянин
Ерофей Марков,
жил — не ждал
от судьбы подарков.
Спал, кулак
под голову подстеля,
занимался
выработкой хрусталя.
Искал раз хрусталь
Ерофей Марков,
вдруг ему искра
сверкнула ярко:
в кварце зерна
как будто влитые,
искры желтые,
золотые.
Снес он находку
в Горную канцелярию,
бурю поднял
в канцелярии ярую.
Маркову учинили
строжайший допрос:
где нашел
да откуда принес?
Обернулось ему золото
потоком слез.
Смертною казнью
ему угрожали,
под крепкую стражу
его сажали.
Вытерпеть пришлось ему
горькие муки,
наконец выпустили его
на поруки:
иди, мол, золото
нам отыщи,
а не отыщешь —
с себя взыщи!
Двадцать лет искал
несчастный
Ерофей Марков —
из молодого
стал перестарком.
Двадцать лет
его смертная казнь сторожила,
и наконец напал
на золотую жилу.

С той поры
пошла об Урале слава
как о сундуке
золотого сплава,
но — пуще
силой своей полезной
стал славиться
этот сундук железный.
Пошел народ,
подпоясанный лыком,
рубить руду
еще при Петре Великом.
Пошел народ
на огненные работы,
пошли расти
по Уралу заводы.

Промышленник
Акинфий Демидов
построил башню,
великую видом.
В той башне,
выстроенной в Невьянске,
он рвал, тянул
непокорным связки.
Та башня, встав
из подземной теми,
часами стала
отсчитывать время.
На башне той
били часы, играли,
под башнею той
били людей, карали.
И много людей,
навек успокоясь,
легло костьми
под Каменный Пояс.
И кровь людская,
точно рубины,
насытила
земные глубины.
Вот так сложились
уральские были,
вот так в Урал
люди сердце врубили.
И стало сердце его —
кумачово
еще с восстанья
Пугачева.

IV