Уральская Гиперборея

— Это есть Великий Полоз. Всё золото в его власти. Где он пройдет — туда оно и подбежит. А ходить он может и по земле, и под землей, как ему надо, и места может окружить сколько хочет. Оттого вот и бывает — найдут, например, люди хорошую жилку, и случится у них какой обман либо драка, а то и смертоубийство, и жилка потеряется. Это значит, Полоз побывал тут и отвел золото. <…>».^{42}

Такие сказания были широко распространены во многих горнодобывающих регионах. Для сравнения обратимся к легенде «Про Колыванского змея», записанной в 1937 году известным сибирским собирателем фольклора А. Мисюревым на Алтае в селе Горная Колывань от 80летнего потомственного камнетеса Флегонта Андриановича Ивачева:

«На Фабричной сопке, в расщелине змей живет. Колыванский змей, очень страшный, давнишний. Люди говорят: чешуя у него вроде как рыбья, глаза зеленые, навыкате. Глаза — по пятаку. Сам длинный, с бастрык. Кому покажется — тот человек вскоре помирает.

Их много, змеев, было в старину. Непроходимые змеи были. И свистели они. Такой свист получался, как на фабрике гудок. Потом ушли дальше в горы. Один этот остался на Фабричной сопке. Тоже нет-нет да и крикнет, свистнет. Больше весной свистит, в темные ночи. <…>».^{43}

Еще в одном бажовском сказе — «Золотые дайки» рассказывается о другом змее — хранителе подземных сокровищ:

«Владеет золотом престрашный змей, а зовут его Дайко. Кто у этого Дайка золотую шапку с головы собьет, тот и будет золоту хозяин. <…> В ту самую ночь, как журавли прилетят, змей Дайко ослабу в своей силе дает. Тогда и глуши его тайным словом! <…> Надо <…> в потаенном месте яму вырыть поглубже да в ней и дожидаться, когда журавли закурлыкают. Змей Дайко, как услышит журавлей, поползет из земли их послушать. Весна, видишь, он и разнежится. Приоденется для такого случаю. На голове большущий комок золота вроде шапки али, скажем, венца, а по тулову опояски золотые, с каменьями. Под землей Дайко ходит, как рыба в воде, только через яму ему все-таки ближе. Он тут и высунет голову. Человек, который в яме сидит, должен сказать самым тихим голосом:

— Подай-ко, Дайко, свой золотой венец да опояски!

От того тихого голоса Дайко очумеет, голову маленько сбочит, будто слушает, да разобрать не может. Тут и хватай у неге с головы золотой комок. Коли успеешь, ничего тебе змей не сделает. С шапкой-то он силу свою потеряет и станет камень камнем, хоть кайлой долби. А коли оплошаешь, да поглядит на тебя змей Дайко, — сам камнем станешь».^{44}

По сути своей Великий Полоз и другие змееподобные мифологические персонажи мало чем отличаются от подземных драконоподобных чудовищ, стойкие представления о коих закреплены в фольклоре большинства народов мира. Русский Змей Горыныч тоже в горе живет, потому-то и Горынычем прозывается. Вообще же Змей — древнее тотемное^{45} пресмыкающееся и одновременно объект почитания во многих архаичных культурах мира. О тотемных функциях Змея свидетельствует хотя бы русская народная сказка «Кузьма Скоробогатый», где явственно проступают черты двух древних тотемов — Змеи и Лисицы. Кроме того, в русском народном мировоззрении до самого последнего времени сохранялись еще и реликты древних арийских и доарийских представлений о Космическом змееподобном существе (драконе), первотворце Вселенной. По русским поверьям апокрифического происхождения считалось, что Земля покоится на огнеродном Змее, живущем в Огненной реке или в Океан-море. В болгарских апокрифах рисуется еще более подробная картина: Змей покоится поверх Вола, тот стоит на Рыбе, плавающей в море, которое, в свою очередь, держит на себе огромная Черепаха (представления о последней восходят к самым истокам индоарийской древности и смыкаются с божественной личностью первопредка Кашьяпы, который в переводе с санскрита как раз и означает «черепаха»).