Уральская копилка

Потом за марками последовали минералы и горные породы. До революции уральские кустари делали так называемые наборные картины: в ящичек с низкими бортиками на дно вставлялась какая-либо картинка, а ее, соответственно содержанию, облепляли в подходящих местах кристаллами минералов, кусками яшмы и других красивых горных пород. Кроме картин светского содержания, делались также иконы. У моего родителя была, преподнесенная его «крестной», большая икона Воскресения, украшенная кристаллами горного хрусталя, аметиста, полированной яшмой, слюдой, полевым шпатом. От времени клей, которым были прикреплены камни, стал выветриваться, камни отваливались, и… положили начало моей коллекции минералов и горных пород.

Таким образом, круг собирательства постепенно расширялся и расширялся за счет книг, предметов бытовой старины и т. д. Хотелось все это сохранить и расположить в каком-то интересном порядке. Так родилась мечта о музее.

Первый музей я увидел лишь в 1902 году, когда приехал в Пермь. Недалеко от нашей семинарии находился краеведческий музей. С каким же нетерпением дождался я того дня, когда смог войти в него, и потом долгие годы был его постоянным посетителем. И как намного расширил он мой кругозор!

И вот тут-то, за шесть лет семинарского учения, я окончательно пришел к мысли, что должен стать музейным работником.

К этому времени у меня накопилось столько коллекций, что, не дожидаясь окончания учебы, я создал в своем селе краеведческий музей. Кстати, при церкви было пустовавшее помещение, им я и воспользовался.

У многих в молодости появляется желание работать после школы в родном месте. И я нарисовал себе план будущего труда: окончить высшую школу, добиться учреждения в родном селе сельскохозяйственной школы, быть ее заведующим и одновременно создать краеведческий музей, чтобы школа была его постоянным пестуном.

Я понимал, что будущая школа должна иметь самые широкие связи с местным населением, а поэтому, став студентом, сначала организовал в селе общество сельского хозяйства, чтобы оно было шефом школы и музея.

Чтобы вести два больших дела — музей и школу, одной ветеринарной специальности, я чувствовал, было недостаточно. И вот, окончив ветеринарный институт, осенью того же года поступил сразу в два московских вуза: в сельскохозяйственный (теперь Тимирязевская сельскохозяйственная академия) и в археологический. В первом — лекции и другие занятия были днем, а во втором — по вечерам. Какое удобство!

Еще при переходе на последний курс ветеринарного института, летом 1911 года, я женился на учительнице сельской начальной школы Лариссе Николаевне Боголеповой. Она тоже стала учиться, сначала на высших женских курсах, а потом в археологическом институте — в Казани и в Москве. При этом имелось в виду, что по окончании учения мы станем и организаторами и учителями школы.

Грянувшая первая мировая война спутала все планы. Археологический институт я все же кончил, а сельскохозяйственный не удалось.

В годы войны я сначала был на фронте, а потом, после ранения, в тылу: в городах Конотопе и Хороле на Украине. Тут и там я служил ветеринарным врачом. Служба была легкой, времени хоть отбавляй, и в этих городах я принимал живейшее участие в краеведческой работе. Так, в Хороле организовал сначала краеведческую выставку, а потом краеведческий музей. В связи с этим я выпустил там три брошюры краеведческого содержания: текст их сначала печатал в местной газете, а потом отдельными оттисками в виде книжек.

Там же я написал статью «Всероссийское попечительство о научных и художественных хранилищах», печатавшуюся большими подвалами во многих номерах местной газеты. В июне 1917 года я добился командировки в Петроград и Москву. Вырезал из газет статьи, сшил их и повез в Петроград добиваться осуществления изложенной в статье мысли. Явился сначала в Академию наук к непременному секретарю академику С. Ф. Ольденбургу и стал спрашивать совета, к кому обратиться по этому вопросу.

— К Алексею Максимовичу Горькому. Он комиссар дворца, а это ведомство связано с музеями, библиотеками, архивами. Только сейчас Горького в Петрограде нет, а его заместителем является бывший председатель Второй Государственной думы Анатолий Федорович Головин. Он принимает в Зимнем дворце.

Я отправился туда. Головин сидел в какой-то большой комнате одиноким. Принял меня очень внимательно и обещал передать мою статью Горькому. О дальнейшей ее судьбе мне узнать не удалось.

VI

Пользуясь длительным отпуском по слабости здоровья, в сентябре 1917 года я прибыл в Шадринск и решил перенести сюда свой музей, так как при сложившейся обстановке о создании мечтавшейся сельскохозяйственной школы в селе нечего было и думать. Вскоре произошла Октябрьская революция. Советская власть поддержала мои краеведческие начинания, и я увлеченно повел свою работу под змеиный шип затаившейся белогвардейщины и саботировавшей интеллигенции.