Уральские россыпи

Неисповедимы судьбы людские. Через каких-то двадцать лет, в 1964 году, Александр Сергеевич Савельев, начальник Управления по золоту Восточно-Сибирского совнархоза будет писать рецензию на дипломную работу выпускника Иркутского политехнического института Георгия Красноперова. Он высоко оценит эту работу, поставит оценку «Отлично». На отлично Георгий и защитит диплом. И оба не знали тогда, что это бывший Директор Исовского прииска благословляет в производственную жизнь будущего Главного инженера того же, Исовского прииска!

Все события военных лет опишет Константин Иванович Мосин только через тридцать лет после пышного и такого радостного Юбилея прииска.

А пока он, как и все исовчане, собрав вокруг себя гостей-механиков из соседних и дальних золотодобывающих предприятий, веселится где-то на островах обширного водоёма, не знает еще, что скоро возглавит службу Главного механика прииска, проработает на этой трудной должности всю свою оставшуюся в производстве жизнь, уйдет с почетом на пенсию, станет Летописцем золотых приисков!

И почетным гражданином города Нижняя Тура!

8

Заболела дочь. Первенец у Георгия с Ниной. И что там, в чистейшем лесном воздухе Северного Урала, нашла малютка в восемь месяцев своим дыханием, что там её подкараулило – но вот ведь, температура, тяжелый кашель, не ест, не спит. Нина вся с ней извелась, сил нет. И бабушки как раз нет дома, бабушка уехала навестить свою Уфалейскую квартиру – что там, да как.

Не хочет сдавать квартиру, боится умереть на чужбине, вдали от могилы отца, боится, что похоронят её на местном кладбище, на Исовском, и что она там, на этом незнакомом ей кладбище, одна будет? Вот и ездит туда-сюда. Как станет полегче, так к сыну едет, как ухудшается здоровье, так быстрей домой, не умереть бы на чужой земле. Господи, Георгий уже измаялся с матерью, всё убеждает – хватит тебе путешествовать, живи спокойно, чего тебе у нас не хватает, куда ты ездишь со своими болячками? Нет, ни в какую! В последний раз уехала, когда Георгий был в Павде, на сотой драге. Приезжает, а матери нет, уехала, говорят ему дома, в Уфалей, квартиру проведать. Вот ведь неугомонные эти старики. Ну что им не живётся, чего не хватает! Тепло, светло, обута-одета, накормлена, нет, всё равно что-то надо, куда-то спешит, чем-то озабочена.

Георгий съездил за матерью, прямо на машине съездил. Забрали с ней какие-то ей необходимые вещи, без которых она ну уж совсем жить не может. Побывали с ней на могиле отца. Георгий здесь, прямо на могиле поклялся матери, что – где бы с ней не случился последний смертный день, он, Георгий, если господь-бог его сохранит раньше твоей, мама, смерти, обещает похоронить её вот здесь, в этой могиле, рядом с отцом.

– И ты здесь пообещай, мама, что перестанешь отныне бояться чего не надо, жить станешь спокойно у нас дома, в нашей семье, что бы там с нами со всеми не приключилось. А смерти бояться не надо – все там будем. Но каждый – в строго ему одному назначенное время.

С тех пор мать успокоилась и уже не уезжала в страхе в Уфалей при каждой появляющейся «болячке».

…Много позже, когда пришло всё же то время, когда мать распрощалась с миром людским, с земной своей жизнью, так и сделал Георгий – увёз мать на Уфалейское кладбище, похоронил её рядом с отцом, в одной с ним могиле. И проводили её в этот последний путь все её многочисленные родственники – и из Челябинска, и из казачьих станиц Чебаркульских да Травниковских. Все её дети, внуки и появившиеся кое-где уже и правнуки!

Но до этого еще – жить да жить…

Светлана разболелась не на шутку. Георгий приходил домой поздно, мать уже сил не имела успокоить капризничающую дочь. Георгий брал её на руки и ходил, баюкал, напевал ей песни колыбельные. Особенно нравились Светлане «Спи моя радость усни…» и старая казачья песня «ты скачи, скачи, мой конь». Девочка удобно устраивалась на руках отца, мгновенно засыпала, но спала чутко, и как только отец, усыпив девочку, пытался переложить её в кроватку, она тут же просыпалась и строго приказывала отцу – «пой, папа, пой», и снова засыпала под отцовское мурлыканье колыбельной песни. Так по полночи не давала спать отцу.