Уральский узел

— Технологии по сланцевой нефти. В сущности — это пакет технологий по повышению проницаемости пластов. По добыче на сложных пластах. Он существовал и ранее, просто в какой-то момент доходы — начали превышать издержки, только и всего. Но если эти технологии применимы для разработки сложных пластов — почему бы их не применить на пластах, которые считаются выработанными. Вам ведь известно, что доказанные запасы нефти — это не запасы нефти в том или ином нефтеносном районе, на той или иной скважине. Это те запасы, которые мы технически в состоянии извлечь. На самом деле их там значительно больше. И есть скважины и целые нефтеносные районы, которые брошены в связи с тем, что добыча на них более нецелесообразна. При том, что мы не извлекли и половины тех запасов, какие там есть. И заметьте — там чаще всего есть вся добычная инфраструктура, а часто — и подведены трубопроводы.

Я кивнул. Да, всё так. Но мы это уже проходили. В США, например — одной из причин, сделавших сланцевую нефть коммерчески рентабельной — было наличие разветвлённой сети железных дорог, позволявших не вкладываться в транспортировку — сланцевая нефть по трубопроводу моментально становится нерентабельной. Да ещё и опасной — в ней растворён природный газ, до двадцати процентов, и при перекачке по трубе, через компрессорные станции — неизбежны взрывы. Но есть другие факторы…

— Мы прорабатывали этот вопрос. Проблема в том, что заброшенные месторождения чаще всего обводнены. Есть и другие проблемы. В чем конкретно заключается ваше предложение?

— Проблема обводнения решается — есть соответствующие реагенты. Моё предложение — моя группа разработала своего рода бурового робота.

— То есть? Роботизированную платформу?

— Нет. Мы взяли советские и немецкие наработки по созданию субтеррин[11] и использовали их для создания автономного робота, способного бурить под землёй в любом направлении. Ему не нужны буровые колонны.

Я тряхнул головой

— Постойте. Вы представляете себе, что такое бурение?

— Вполне.

— То есть, вы хотите сказать, что ваш буровой робот уже содержит в себе двигатель достаточной мощности для того, чтобы проводить бурение на глубине автономно?

— Да.

— Этого быть не может.

— Но это так. Можете провести испытания.

Я задумался

— Кто владелец интеллектуальной собственности — вы или Университет?

— Я

— Уверены?

— Могу показать ряд патентов.

— Ряд — что они защищают?

— Все существенные детали робота.

— Хорошо. Второй вопрос — если это работает, почему вы пошли ко мне? Почему не в Шлумбергер.

— По одной причине. Робот — примерно вдвое больше диаметра стандартной скважины. Его надо доставить вниз.

Я скептически улыбнулся

— Ну, с этого и надо было начинать…

— Да, но одновременно с проблемами бурения — резко сокращается количество необходимых скважин.

— Насколько?

— По нашим подсчётам — примерно в два с половиной раза. А почему я не пошёл в Шлумбергер… потому что у них нет той технологии бурения, которую вы пытаетесь сохранить в секрете…

…

— Новосибирской технологии. Электробур.

Язык мой — враг мой. Интересно, откуда он узнал?

Я примерно прикинул — бурить скважины другого диаметра это не так то просто, учитывая то, что совершенно вся буровая инфраструктура — заточена на стандартный диаметр скважин.

— У нас не выйдет по себестоимости. Вы же понимаете — пробурить скважину другого диаметра… она золотой получится.

— Да, но такая скважина может быть только одна, понимаете? Запустить робота. Остальные — не просто пробурены, они готовы к работе от предыдущих бурильщиков, их только отремонтировать придётся.

Черт его знает. Не исключено, что этот тип и вовсе — работает на Шлумбергер и пытается пробиться к секретам новосибирских разработок. Они то, как раз уникальны тем, что снижают себестоимость обычного, классического бурения. Но мне это не надо — если разработки внедрит Шлумбергер, они просто внедрят их повсюду и это снизит себестоимость традиционной нефти. А мне — надо разбурить Сибирь, сохраняя уникальную технологию как фактор конкурентоспособности, а не ронять цены дальше.

Но с другой стороны…

— Профессор, вопрос — где вы это все планируете применять?

Профессор вдруг потерял уверенность в разговоре, пожал плечами

— Не знаю. Вы понимаете, никому и ничего не нужно. Все держатся за старое… никому ничего не нужно.

Ну, правильно… Кому нужны новшества, когда цена только начинает восстанавливаться, и когда денег не хватает на вполне традиционные способы восполнения запасов… хотя бы традиционные. Кому это все нужно — кроме форменных психов. Таких, какими в своё время были Форд, Эдисон, Циолковский, Королев

— Вы продавали патенты? Говорили лишнее?

— Нет… нет. Я рассчитывал на бурение в Средиземном море, но…

— Если это так — перебил я — то у меня есть интерес. Если и дальше — будете держать язык за зубами.