Уральское эхо

События в доме «ивана иваныча» разворачивались стремительно. Он сидел со стаканом портвейна в руке, когда дверь распахнулась и вошел Лыков. Сыщик уселся на край стола и поставил ногу в галоше хозяину на подлокотник.

– Здорово, Шишок. Не ждал?

Бандит не успел ответить, как следом появился Азвестопуло. Он доложил шефу:

– Всю охрану собрали внизу, проверяют разрешения на оружие. У двоих уже нету!

– Вот и хорошо, – ответил статский советник и вновь обратился к бандиту: – Ты зачем, гаденыш, приказал меня убить?

Рудайтис пытался сохранить лицо:

– Сам же говорил, что я Мориарти. У злодеев моего калибра не должно быть живых врагов.

Сыщик не принял шутку:

– Злодеи твоего калибра должны знать свое место.

– И где оно, по-твоему?

– Возле парашки. – Статский советник внезапно озверел: – Ты что о себе возомнил, смерд? Против ветра нужду справлять? В порошок сотру! Тебя в аду заждались, просили меня ускорить.

На этих словах он схватил бандита обеими руками за горло и принялся душить. Тот пытался сопротивляться, вырывался, бился в кресле – ничего не помогало. Из могучего лыковского хвата невозможно было вырваться. Через минуту Рудайтис посинел и осел в кресле, глаза его закатились, руки повисли; он едва хрипел.

В последний момент сыщик разжал пальцы и отошел. Бандит долго приходил в себя, медленно розовея. Говорить он не мог, из горла вылетали отдельные сиплые звуки.

– Понял теперь, где твое место? Понял или нет?

Сыщик подошел и отвесил Мориарти такую лютую затрещину, что у того вылетел изо рта и упал на ковер золотой мост.

– Это за Изралова. Теперь слушай внимательно. Твой подручный зарезал сыскного надзирателя, а значит, перешел черту. Я пытался тебе объяснить, что не надо так делать, иначе будет худо. Ты, дурак, не понял. Возомнил о себе невесть что, решил нас с Сергеем прикончить… В результате сдохли все, кто был в этом замешан. И братья Пиньжаковы, и Граф Платов, и Корявый. Следующим будешь ты. Если еще раз, мразь, ослушаешься моих советов. Твою жалкую душонку вымолил Гучков. И запомни, что власть всегда докажет свою силу. Ты никогда меня не победишь.

Алексей Николаевич подумал и добавил:

– Если только не случится революция.

Тут Рудайтис встрепенулся и выдавил из себя:

– Значит, надо делать революцию.

Сыщик не обратил на его слова внимания, а огляделся:

– За хамство и дурость будешь наказан.

– Кем?

– Мною, статским советником Лыковым. Беру с тебя штраф.

Алексей Николаевич подошел к стене и снял пейзаж Левитана, полюбившийся ему еще в первый приход сюда. Он рывком сорвал со стола скатерть и стал заворачивать в нее картину. При этом на пол полетели чашки севрского фарфора.

Азвестопуло спохватился:

– А мне трофей? Меня ведь тоже хотели убить!

Он подошел к комоду, раскрыл коробку с дорогими манильскими сигарами и стал набивать ими карманы.

– Чего мучиться, бери все, – посоветовал ему шеф. И коллежский асессор сунул коробку под мышку.

Сыщики направились к дверям. Рудайтис скрючился в кресле и растирал горло, осторожно шевеля губами.

На пороге Алексей Николаевич остановился и приказал:

– Шишок! Когда в следующий раз я скажу, что кто-то переступил черту, – соглашайся. Иначе на твоем месте будет сидеть другой. Раз – и в дамки. Зачем ты нам нужен, если не хочешь договариваться?

Сыщики удалились, громко топая. «Иван иваныч» проводил их ненавидящим взглядом, доковылял до буфета и стал осторожно, с перерывами, пить воду из кувшина. Потом сказал:

– Решено. Будем делать революцию.