Уран для Хусейна

Во дает. Как же его забудешь, истинного хозяина Валмиерской зоны, самого авторитетного рижского гангстера. Вором в законе полуузбек-полулатыш Артур Гасанов не был, поскольку промышлял бандитизмом. Но Прибалтика не Россия, здесь свои мерки авторитета, и среди латвийских уголовников Гасан считался номером первым. Как Аль Капоне в Чикагове. Недавно он вышел на свободу, отпыхтев срок за хранение оружия, — большего менты накопать не сумели. Однако вся Рига знала, что серия кровавых разгонов, прокатившаяся по побережью Прибалтики от Питера до Калининграда, — его работа. По слухам, Гасан сейчас прибрал к рукам все Рижское взморье и чувствовал себя некоронованным королем Латвии. Но какое отношение имеет к Гасану это письмо и почему оно так интересует Щетину, я как-то не догонял, прямо об этом Князю и заявив.

— Придется пояснить, — улыбнулся Витька, усаживаясь рядом с абсолютно невозмутимым Гошей. — Гасанова сестра, Инга, в начале восьмидесятых вышла за Щетину замуж. Как они жили, ты, надеюсь, из ксивы понял, бил он ее смертным боем и вообще… У него и правда садистские замашки, не без этого. Тогда, в октябре восемьдесят пятого, Инга погибла. Вроде бы под машину угодила, водителя, кстати, не нашли. Похоронили ее, Щетина памятник отгрохал не хуже Мавзолея, Гасан горевал страшно и Щетине сочувствовал. Считал, что тот очень Ингу любил. На самом-то деле Щетина на Гасановом авторитете деньги делал, кентовались они даже, какие-то дела вместе проворачивали… Когда ее похоронили, Щетина велел мне Ингины вещи сжечь, вот тогда я письмо это и нашел. Никому не показывал, оставил у себя на всякий случай.

— Так Игорь и есть Щетина, — допер я наконец, но Витька не дал высказаться.

— Погоди, не перебивай. Когда меня Щетина подставил, я о письме не думал. Как-то выехало, напрочь позабыл. Случайно вспомнил в тот день, когда освободился и в Ригу приехал. Нагрянул к Щетине в офис, в башку его помощнику Эдику настрелял, и черт меня дернул проговориться. Эдик меня Гасаном хотел пугануть, я в горячке и ляпнул, что знаю, как Щетина с Ингой разделался. И доказательства, кричу, имеются, письмо ее предсмертное.

— Столько лет прошло, Щетина вон куда взлетел, — засомневался я. — Чего ему Гасана бояться? В край — откупится, и все дела.

— Не-а, — Витька похлопал себя по карману. — Тут ты не угадал. Гасану сейчас только повод дай — мигом на Щетину лапу наложит. Такие филки гуляют, он же не дурной. И сестру он все-таки любил, я же помню. Поэтому письмо для Щетины — вилы.

— Так давай подкатим к Гасану, отдадим ксиву и пусть сам Щетину кончает.

— Не пойдет, — Князь сказал как отрезал. — Я сам хочу эту тварь прижать, пусть перед смертью меня видит. И потом, ты о деньгах забыл. Думаешь, Гасан отстегнет хоть копейку? Ни фига, я его знаю. Скорее следом за Щетиной спустит в канализацию, чтобы под ногами не путались. Он же понимает, что за нами никто не стоит. А так Щетина поостережется, может, в наглую-то наезжать, подумает, что Гасан у нас за спиной маячит.

Поостережется он, как же. Спит, небось, и видит, как с Витьки живого шкуру сдирают. А заодно и с меня. Однако в крайнем случае письмо можно использовать как страховку или орудие мести. Да и Гоша на нашу сторону перебежал, подходы к Щетине подскажет. Все это обнадеживало и делало наше гиблое дело не таким уж гиблым. Мне по крайней мере полегчало, появилась надежда на благополучный исход.

Князь протер кейс влажным полотенцем и уложил деньги и пистолет обратно. Ссадина на его лбу почти не кровоточила, хорошая Витьке голова досталась, крепкая. Я подошел к окну, достал из-за батареи спрятанный туда во время визита бригады «скорой помощи» тэтэшник и Гошины нунчаки. Пистолет заткнул за пояс, прикрыв сверху свитером, а палки вернул владельцу. Гоша принялся запихивать их в просторный рукав спортивной куртки.

— Ты что, так и приехал сюда в одном костюме? — поинтересовался Князь.

— Кулька в масини остялся, у Альвидя, — чирикнул Гоша, пожимая плечами. — Мне тепле.

— Тепло ему, — скривился Князь, подошел к платяному шкафу и достал оттуда кожаный плащ на меху, наподобие тех, что носит высший командный состав флота в Заполярье. — Околеешь еще. На вот, прикинь. От отца осталось.

В плаще, доходящем низкорослому вьетнамцу до пят, тот выглядел очень даже. Маленькая желтолицая голова торчала из широчайших плеч, отчего Гоша походил на обворовавшего комиссара ВЧК беспризорника двадцатых годов. Впрочем, за четыре года отсидки я несколько отстал от моды, может, теперь все так ходят?

Гоша поймал свое отражение в зеркале, улыбнулся, но ничего не сказал.

Наступившую тишину разорвал резкий телефонный звонок. Князь поднял трубку, послушал, что-то ответил по-эстонски и обернулся к нам:

— Поехали в больницу, мама умирает…