Уран для Хусейна

Зуб проводил его долгим взглядом, сплюнул на ступени проходной и подался в сторону автостоянки, куда и вправду должен был прикатить не брат, конечно, но старый проверенный друг.

Красный, сверкающий лаком и никелем «опель-рекорд» лихо разбрасывал по сторонам подтаявший дорожный ледок, то и дело обгоняя осторожно плетущихся по добитой трассе более рассудительных водителей. Заслышав нетерпеливый сигнал сумасшедшего камикадзе, те испуганно жались к обочине и, покрутив пальцем у виска, провожали взбесившийся «опель» взглядами, в которых смешалась целая гамма переживаний — от искреннего сочувствия до ехидного злорадства на самоубийцу, сумевшего в столь трудные времена приобрести новенькую иномарку.

Но отношение оставленных позади водителей Сергея не волновало. Досадуя на забастовавший, стоило выехать из гаража, движок, он притапливал теперь педаль газа почти до упора, надеясь, что Сашка дождется припозднившегося приятеля у зоны, а не попрется в Минск на перекладных…

Дружили они лет тридцать, с детсадовской поры. И в школе за одной партой сидели, а поскольку жили дверь в дверь, то и дома почти не разлучались. Объединяло их многое, но особую роль сыграло увлечение карате. Когда-то, в раннем детстве, Серега откопал в семейном архиве изданный еще до революции самоучитель джиу-джитсу. Открытием немедленно поделился с Сашкой, предложившим освоить пару-тройку приемов. Кое-что получилось, и Сашка с Серегой в полгода завоевали среди окрестной шпаны славу мастеров рукопашного боя. Сашку звали не иначе как Зубом, по фамилии, а Сергей почему-то окрестил себя Сэтом. Почему Сэт, он и сам не мог объяснить, но детские прозвища прилипли к друзьям навсегда. Среди районных малолетних драчунов Сэту и Зубу соперников уже не находилось, начались спарринги в более старшей возрастной категории. Однажды Сэт уделал в тяжком бою пятнадцати летнего верзилу-боксера из соседнего подъезда, чему папа десятилетнего самородка-рукопашника, подполковник КГБ, очень удивился. Но, выслушав гневные тирады матери потерпевшего, принял меры.

Поступил он достаточно мудро: вместо сурового запрета применять в уличных боях японские хитрости, договорился с динамовским тренером, пытавшимся внедрить в гэбэшном спортклубе, кроме самбо, восточные боевые единоборства. На первую же тренировку Сэт прихватил с собой Зуба, и пацанята с радостью принялись стравливать пар под наблюдением специалиста. Собственно, о карате и сам тренер имел весьма смутное представление, экзотические виды борьбы осваивал по переводным самиздатовским пособиям, потому и двигался вместе с учениками извилистым путем проб и ошибок, недостаток информации компенсируя природным талантом бойца. Но результатов кой-каких достиг.

К совершеннолетию Серега с Сашкой сами запросто могли бы преподавать костоломные премудрости новичкам, хотя школой их навыки назвать было нельзя. Наблатыкались всего понемногу, смесь стилей и систем самозащиты — по сути то же самбо, только в кимоно.

Кто-то из одноклубников-гэбэшников растрепал Сереге о существовании закрытого для непосвященных спецфкультета Рязанского училища ВДВ, настоящей школе профессиональных убийц. Сашку такая романтика не привлекала, человек он был по натуре миролюбивый и всей душой противился любому проявлению дисциплины — исключением являлся только спорт, — Серега же, воспитанный папой-чекистом, наоборот, тянулся к армейскому строю. В конце концов один стал курсантом этого самого спецфакультета, другой — студентом экономического вуза. Сашкин отец, всю жизнь корпевший над бухгалтерскими книгами, как-то ухитрился направить сына по своим стопам. К тому же при нархозе существовала секция карате, и Зуба привлекла возможность продолжать тренировки. Грузин-сэнсэй, всем и каждому кричавший о своем черном поясе, единожды поработав с новичком в полный контакт, отозвал того в сторонку и посоветовал заниматься самостоятельно, по индивидуальному плану. Правда, плана никакого не предложил.

Спустя три года Зуб впервые попробовал тюремной баланды. Конфликт, возникший на институтском вечере отдыха из-за первой красавицы факультета, выплеснулся в грандиозную потасовку, Сашке пришлось воевать с тремя соперниками сразу. Для тех вечер отдыха растянулся на долгий академический отпуск по состоянию здоровья, а лишивший их этого здоровья Зуб получил свой первый трешник.

Сэт в ту пору осваивал специальность разведчика-диверсанта, в Минск наезжал только в отпускные месяцы и о случившейся с другом беде узнал лишь после суда, из письма матери.

Друзья не встречались лет пять. Сашка успел после года отсидки выскочить по амнистии, с полгода поболтаться по городу и угореть по новой за мелкое мошенничество. Дали три с половиной года, и, отбарабанив срок от звонка до звонка, он вновь окунулся в застойную жизнь белорусской столицы.