Уран. Роман-реконструкция

При этом нельзя терять доверие к людям — иначе как работать для них? А вот посоветоваться с начальником отдела милиции Лозовым будет не лишним. Если и правда в районе орудуют национальные банды, этим должно заняться республиканское МВД.

Размышляя так, Гаков нащупал пакет в кармане плаща. Да, чулки! И снова вспомнились полноватые ноги, кружева, дурманящий запах женщины, которой предназначался подарок. Здесь отдушина, в этой любви Гаков чувствовал себя помолодевшим, счастливым, несмотря на опасность разоблачения и вороватое чувство вины.

Скоро увидит ее, обнимет. Расскажет, что с ним было в Москве. Она умеет слушать любовно, сопереживая, даже когда не понимает всех сложностей его жизни. Женский ум проявляется в чувствах. Беден и сиротлив мужчина без женской любви.

Поезд тронулся, в купе зашли попутчики. Арсений Яковлевич выпил стакан чая, вытянулся на полке. И вскоре, как всегда в поезде, быстро и крепко заснул.

Эльзе

Бункер в лесу построен по немецким чертежам, но руками местных хуторян, оттого внутри по-крестьянски домовито. Комната просторная, как в хате, пол и стены обмазаны глиной, утрамбованы соломой. Вместо крыши дощатый настил, по углам его держат подпорки-столбы. По двум стенам — нары из тесаных сосновых горбылей, на них матрасы, набитые сеном. Есть стол и лавка. Отдушина и труба от каменного очага выходят под лапы могучей раскидистой ели — Kuusk. Чтобы случайный прохожий не увидел на снегу проталин от теплого воздуха, не догадался, что под его ногами, прямо под землей, находится людское обиталище. Хотя и с этой предосторожностью очаг топится только по ночам в холодное время.

Два выхода из бункера. Один — на особый случай, по земляным ступеням наверх из жилой комнаты. Он, как и крыша землянки, накрыт досками и уложен сверху пластами дерна. Другой — из подземного хода, который тянется на двадцать метров от землянки. Лаз наружу завален хворостом и прелыми листьями, спрятан под бревенчатым мостиком через ручей — Oja.

Второй год в бункере живут люди. Суровые и могучие, как деревья в чаще леса. Чужаки зовут их «бандитами», но настоящее имя им — партизаны, защитники. Еще их называют со времен войны Omakaitse, самооборона.

Духи леса — ель, ручей, большой камень Suur Kivi и сама мать-земля Maa хранят, оберегают лесных богатырей. От родной земли берут герои могучую силу и несокрушимое мужество.

Эльзе знает: по всей земле эстов, ливов и латышей, в глухих лесах и болотах, на дальних хуторах, в шалашах и землянках скрываются тысячи смелых парней, непримиримых врагов нынешней власти. Есть у них тайные схроны — оружие и припасы оставили для партизан немцы. Гранаты, взрывчатка, сотни тысяч винтовок лежат под землей, ожидая часа восстания. Партизаны держат связь друг с другом и с главным штабом через жен, невест, младших сестер и братьев — таких же, как Эльзе, подростков и детей, преданных делу освобождения.

Шести лет от роду Эльзе Сепп приняла присягу Naisko dukaitse — это женская защита дома. Вместе с матерью помогала отрядам Омакайтсе, добровольным эстонским дружинам. Отец и старший брат Эйнар записались в Омакайтсе в июле сорок первого. Участвовали в облавах — искали по лесам парашютистов, советских диверсантов, несли охрану в лагерях, служили в эстонских батальонах. Младшие братья-близнецы тоже вступили в отряд, когда подросли.

И сейчас Эльзе носит в лес продукты — хлеб, творог, сало, kartul. Кормят они лесное воинство, даже когда сами ложатся спать голодными. Не только хлеб — всю свою кровь до капли готова отдать Эльзе своим братьям, maarahvas, народу эстонской земли. Настанет час, и поднимутся герои, чтобы навечно изгнать с родных полей и хуторов красную орду — так поется в партизанской песне.

В школе Эльзе, как и все, учит стихи о советской родине, про счастливое детство, про мудрого Сталина, который ведет земной шар к победе коммунизма. Но в лесу, вместе с братьями, слушает иные речи, дает настоящие, страшные клятвы.

Чужаков она ненавидит. Ордынцы в войлочных шлемах, с красными нашивками на шинелях, пришли на ее землю за год до начала войны. Лучшие дома захватили под казармы и советы. Сгоняли фермеров в колхозы. Раскатывали избы с хуторов, перевозили на телегах, ставили привычным для них порядком — тесно, вдоль улиц, как в русской деревне. Запашную землю и выпасы отбирали в общее пользование. Угоняли скотину, вычищали амбары у зажиточных и работящих крестьян. Власть в поселках давали пьяным, злым на хозяев батракам.

По всем уездам дети завыли от страха и голода. Женщины молча кусали губы. Мужчины брали в руки оружие. Тогда начались аресты. Целые семьи с малыми детьми, с беременными женщинами хватали по ночам и гнали на станцию. Никто не вернулся обратно.