Уратмир

Но однажды у меня получилось раз и навсегда избавиться от дядиного зашкаливающего самолюбия, выпендрёжа, глупых шуток, его восхваления себя, о материальной достаточности и состоятельности, об опрятности, чисто выбритости, надушености, строгости костюмов. По его мнению, если я буду следовать его наставлениям, то сразу же найдётся «та самая» девушка, с которой я узаконю отношения. Ну, или они будут «сыпаться пачками» и я превращусь в ловеласа, как он.

Дядя при этом не учитывал тот факт, что деньги изначально принадлежали его отцу дедушке Александру, которые он передал по-наследству своему сыну Вове. Он не брал в учёт и то, что я и вовсе не хотел быть как он знакомиться с каждой девушкой, попадавшейся на моем жизненном пути. При этом мне удавалось осознавать, что мой жизненный путь есть моё отражение. Я искал «ту», которая коснётся моего сердца своим дыханием, и чей взгляд будет означать вечную жизнь; «ту», с которой я останусь самим собой и для которой я рад быть должником, «ту», которая оставит мне моё сердце потому, что будет верить мне. Но Вова, как всегда, видел не дальше своего собственного носа. Он не мог понять, что у меня сейчас не может быть таких денег хотя бы потому, что я ещё учусь, и в свои двадцать четыре года я освоил четыре высших образования и защитил кандидатскую диссертацию…

Его последняя вдохновлённая речь, которая исчерпала чашу моего терпения, состоялась в ресторане «Родник». Это престижное заведение было одним из его любимых мест. Оно находилось поблизости от моего тренировочного зала, где я занимался дзюдо. Дядя иногда забирал меня и подвозил домой, при этом он почти каждый раз предлагал мне поужинать в «Роднике». До этого момента у меня хватало ума не соглашаться, но именно в этот день отговорки закончились.

Выйдя из зала, я увидел спортивный кабриолет и широко улыбающегося дядю, который подпикивал каждой, мало-мальски разукрашенной, мимо проходящей девушке.

Уратмир, смотри, вон твой дядя. Тебя ждёт. Какая у него крутая тачка!

Я поправил тренировочную сумку, свисающую с плеча:

Да, Тём, крутая… Ну всё, давайте, до воскресенья. Рыжий, как бросок? Ты так и «на стране» улетел. Не, не, ну, я знаю - ты просто поддаёшься. Ладно, всем пока! Будут обижать не обижайтесь!

После прощания с друзьями я живо поспешил к самолюбивому и вульгарно цепляющему каждую проходящую юбку Вове.

Здорово, мелкий! Смотрю, уставший весь?

Привет! Опять пораньше освободился?

Да, документы все подписал, кое-кого отчитал для профилактики, дежурно уволил кого-то, ну, в общем как обычно…

Ну, в общем, у тебя всё как обычно! Да?! поправляя сумку под ногами, с нескрываемым сарказмом и простотой в лице произнёс я.

Ну, да, вот только есть хочется.

Я сразу же понял, к чему он клонит.

Уратик, ты есть не хочешь? Только честно! вот эта добавка «честно» связала мне все руки:

Ну, Вов, хочу! Но ты же ешь только в дорогих ресторанах, а я смотри как одет. Вот видишь, у меня даже поверх штанов охил бинтами перевязан. У меня мокрые волосы после душа, всё лицо в ссадинах, да и вообще, видон полувыстиранный, просто не айс… Понимаешь?!

Чё?! Выглядишь ты не так?! Да ты никогда по-другому и не выглядел!

Не сильно усмехнувшись, он тронулся в сторону «Родника». Откровенно говоря, я и на самом деле лучше никогда не выглядел. Ресторан был действительно фильдеперсовым, напоминая помещения зимнего дворца дореволюционной России. Высокий потолок главного зала действительно удивлял. Его тонкий декоративный орнамент успешно дополняли восьмиметровые люстры, свисающие, как капли воды, подчёркивая величие убранства этого места. Я до этого момента ни разу там не был. А все восхищённые отклики богатеев об этом заведении считал данью моде. Шествуя по красному ковру из натуральной шерсти, усыпанному знаками родовой геральдики, я ощущал спёртый запах традиций, о которых указывали все предметы в этом ресторане. Мне действительно было как-то не по себе, именно этого и добивался Вова, когда так настырно звал меня сюда.

Нас сразу же пригласили к лучшему столику. По дружелюбности официанта ощущалось, что «Лакшери-Вовик» здесь частый и почётный гость. После неявных намёков дяди о развитости цивилизованного человека, и что этот стабильный и размеренный мир считающих себя сливками этой жизни людей представляет то настоящее, что нужно любому человеку, и что, оказывается, это всё нужно именно мне, я всё больше убеждался в обратном.

Уратик, давай я сделаю тебя моим заместителем? пафосно, так как только умел он, с фактически оттренированной ухмылкой вседозволенности, развалившись в бархатном, ярко-красном кресле, произнёс Вованэ. Эти слова были не новы, поэтому я молча продолжал жевать, зная, что теперь он не остановится: