Уравнение с неизвестной

При этих словах он сделал непроизвольное движение обеими руками в разные стороны, раскрыв ладони вверх — это для Эльвиры в числе других его жестов послужило сигналом того, что он все-таки говорит правду.

— За эти ваши слова обвинения мы с вас снять не можем, — отметил Федосеев.

— А я могу, — вполголоса заметила Эльвира, но ее никто не услышал.

У нее были большие сомнения насчет их вины. Более того, она знала, что они не виноваты. Она видела, что они действительно что-то скрывают. Но то, что шпионажем не занимаются, тут они не врали.

Она могла бы сказать об этом Завьялову, но он вряд ли станет сейчас ее слушать. Разъяренного Завьялова уже нельзя было остановить. Он даже не смотрел в ее сторону, чтобы узнать, говорят они правду или нет.

— Так, Цымдянкин остается. — Точка кипения Завьялова достигла максимума. — А вы двое: ты туда, — указал он Зотову на дверь, которая примыкала справа к переговорной, — а ты туда, — велел он Николаю выйти в левую дверь. — С вами со всеми вместе каши не сваришь. Так, — угрожающе обратился Завьялов к вжавшемуся в стул Цымдянкину, когда тот остался один.

От его «так» Цымдянкин еще больше вжался в стул и втянул голову в плечи. Решение разделить троицу сразу возымело положительный эффект — без друзей молодой человек совсем растерялся, вся боевая амуниция с него вмиг слетела.

— Кто скажет правду, того не трону. Остальным худо придется, — начал давить Завьялов.

Цымдянкин как-то сразу сник, но все еще держался. Надо было его немного дожать.

— Так, это невыносимо, — процедил сквозь зубы Федосеев.

Эти слова подействовали на Цымдянкина, как пинок под зад. Лишенный поддержки друзей, еще немного поколебавшись, он начал сбивчивый рассказ:

— Вы знаете Колину сестру, Марину Пестрицину из договорного отдела?

— Она его сестра? — пришел их черед удивляться.

— Да. Но об этом в офисе мало кто знает почему-то.

— Так у них фамилии разные, если не ошибаюсь, — вставила свои пять копеек Эльвира. — Николай ведь Васильченко, так ведь?

— Да, Васильченко. Да, разные, — подтвердил кучерявый блондин.

— А почему фамилии разные?

— Ну, здесь все как раз просто. У них отцы разные, — незатейливо развел руками Цымдянкин.

— Так, предположим, и дальше что? — не вытерпел Завьялов.

— А знаете Влада, юриста из того же отдела?

— Ну, кто ж его не знает, — усмехнулся начальник службы безопасности.

— Я не знаю, — сказала Эльвира. — А что с ним такое?

— Местный Том Круз краснодарского розлива, — уточнил Федосеев.

— Вот-вот, краснодарского, — закивал головой Цымдянкин. — Вот тогда вы знать должны, как он к женщинам относится. — Не дождавшись ответа, инженер продолжал: — Потребительски, вот как! А Марина дура, влюбилась в него как кошка. Коля ее предупреждал сто раз, чтоб она с ним не связывалась, только без толку все, она и слушать его не хотела. Бегала за ним как собачонка.

Цымдянкин горестно замолк. Эльвире показалось, что он хотел бы, чтобы Марина за ним бегала или хотя бы ходила с ним рядом.

— Так вы определитесь, как кошка или как собачонка, — хмыкнула она.

Цымдянкин посмотрел на нее оловянными глазами, не соображая, что она спрашивает.

— А что в итоге? — спросил он то ли сам у себя, то ли у окружающих. — В итоге третий месяц у нее. А он, понятное дело, жениться не собирается.

— Жениха хотела, вот и залетела, — неожиданно для себя и других пропела Эльвира.

— Что ты тут нам за байки травишь? — заскрипел зубами Завьялов, до этого очень внимательно слушавший докладчика. — Какое это отношение к делу имеет?

— Самое прямое! — завопил опять Цымдянкин. — Это и есть наше дело! Наше, только наше дело! А совсем не ваше!

— Санта-Барбара какая-то, — буркнул Федосеев.

— В какой-то момент я даже подумал, что, может, он изменился, может, и впрямь в Маринку влюбился. Умеет же ухаживать, стервец. Но я ошибся. Он напустил романтичного тумана-дурмана, запудрил девчонке голову — это все было ожидаемо. Мы наблюдали со стороны. Мы не молчали, нет, предупреждали ее! — Он пошел по второму кругу. — Напрасно! Глупо все, примитивно вышло, как во второсортном фильме.

— И-и-и… — подтолкнула Эльвира к дальнейшему рассказу замолкнувшего было Цымдянкина.

— А мы вот дружим с детства! Вовка старше меня на четыре года, Коля на год. Мы в одном подъезде все жили, с Вовой на одной площадке даже. Он когда дорос до начальника, я попросил взять его к себе в отдел. И Колька тоже сюда устроился, но он сам по себе, ему протеже никто не делал. Мы друг за друга горой, понимаете?!

— Что ж тут непонятного, — подбодрил его Федосеев.

— Ну вот. О чем это я? Ах да. Решили мы вот такую работу провести — взять этого Влада, посадить на цепь и заставить жениться на Маринке. Поймите меня правильно.

— Куда уж правильнее, — заметил Федосеев.

— Эка вы, — развеселился Завьялов. — Ну и методы у вас.

Цымдянкин замолчал. Он понял, что после того, как он сейчас все рассказал, он уже ничем не сможет помочь Марине. Получается, что они не смогут претворить свой план в жизнь, пусть даже такой непедагогичный. Он чувствовал себя предателем. Сделать то, что задумали, уже не получится.