Уравнение Шекспира, или "Гамлет", которого мы не читали

Так зачем же нам так долго морочили голову?! – воскликнет требовательный и бескомпромиссный читатель, ожидавший, как ему, требовательному и полагается, всего и сразу. Автор приносит свои глубочайшие извинения, но напоминает: он предупреждал, что это будет всего лишь игра, демонстрация возможностей текста Великого Барда. Когда он начинал, он не думал ни о каких эссексах и марло – ему хотелось всего-навсего добиться ясности текста. Но он все только запутал. Поскольку не учел того, что проблему платоновой пещеры разрешить нельзя. Вот мы и наблюдали только тени, отбрасываемые Жизнью, освещенной огнем Искусства. Да и как угадаешь в этом театре теней кто есть кто? – там и стройный красавец в какой-то момент может показаться горбатым, и шутовской колпак вдруг обернется королевской короной. Словом, все еретические предприятия, замышляющие выявить тайный замысел Творца, заранее обречены – и в доказательстве этого, наверное, и был смысл нашего расследования.

«Но ведь иногда было похоже на правду!» – скажет доверчивый читатель. Вот именно, что иногда и похоже. Если же посмотреть на данный труд с суровой объективностью, очистить его от шелухи авторских предположений, то сразу становится видна шаткость этой постройки. Весь путь представляет собой цепочку приближений. Здесь и горбатый Горацио, горб которого совсем не так заметен, как это показалось автору; здесь и поддельные письма, в подделку которых просто невозможно поверить. Ну а половинчатость самого исследования, которое было ограничено только прозой, даже не требует комментариев. Словом, нужно полностью согласиться с Валентиной Флоровой в том, что проблема антишекспироведения «состоит в попытке прочитать художественное произведение как документ, в котором собственно художественность является либо мешающим осложнением, либо разновидностью шифра, нужного лишь для того, чтобы скрыть содержание документа от посторонних. Использование этой уловки показывает неспособность учёного или критика к текстологическому анализу. Не умея воспринимать язык искусства, он стремится «вычитать» из текста нечто более ему понятное. Такой читатель стремится навязать тексту собственный наивный реализм, чтобы получить, как пишет об этом Ю. Лотман, «ещё одно сообщение на уже известном ему языке. В этом случае с художественным текстом обращаются как с нехудожественным».

Любая теория должна проверяться опытом. Если когда-нибудь станет возможной сравнительная экспертиза генетических материалов Марии Стюарт, потомков короля Джеймса и потомков Роберта графа Эссекса, она обязательно опровергнет все гипотезы автора. Впрочем, эту дорогостоящую операцию даже не нужно проводить, чтобы убедиться в отрицательном результате. Отрицательном для автора, и положительном для Шекспира.

Но может случиться так, что автор все же смог посеять сомнения в особо доверчивых и неподготовленных умах, внести сумятицу в их представления о неизменности истории литературы. Тогда остается уповать на то, что профессиональные переводчики, литературоведы, историки, преодолев усталость и брезгливость, которые вызывает лженаука, еще раз вернутся к великому наследию и окончательно победят все досужие домыслы. А в том, что они это сделают, у нас нет сомнений.

5 сентября 2004 года.

I shall add legend last –

The annals of mine will be finished,

Will be fulfilled duty given by the God

To me that is the sinner …

A. P.

КОММЕНТАРИИ ЛЕВОЙ РУКИ

Если вы недоумеваете, при чем здесь левая рука, то отвечу. Я – левша, и моя леворукость очень помогает мне в математических исследованиях. Левши, как известно, обладают развитым образным мышлением (активизировано правое полушарие), что просто необходимо при работе с абстрактными символами. Однако упоминаю о леворукости по иной причине. Человек, пишущий правой рукой, держит в кулаке предстоящее и открывает взору прошедшее – тогда как левше открыто будущее, а прошлое он скрывает от любопытных глаз. Да и сам почерк левши устремлен назад, на уже сотворенное, тогда как правша наивно клонит в сторону еще не наступившего, в сторону пустоты…