Уравнение со всеми известными

А на второй большой перемене возникла куда более серьезная проблема. По школе пронесся слух, что очередного мадагаскарского монстра занесло в компьютер, который фиксировал наши проходы и уходы из школы. Турникеты напрочь заклинило, и даже кого-то в них зажало. Тимка весь позеленел и прямо после пятого урока созвал экстренное совещание наших мужиков под лестницей. Влад тоже приперся. Однако Тимка в его сторону даже не посмотрел. Ясное дело, теперь ему было не до разборок. Правда, Антип все равно старался держаться от него подальше. Он специально выбрал такое место, с которого в любой момент мог сделать ноги.

Тимка сказал:

— Непредвиденные последствия увеличиваются. Если так дальше пойдет... В общем, сами понимаете, никому мало не покажется.

— Так ведь никто же пока не знает, — отозвался Лешка Ключников.

— Вот для этого я вас и собрал, — принялся объяснять Сидор. — Теперь наше единственное спасение — молчать, как рыбам.

— Вот и Филипп, мой брательник, говорит то же самое, — подал голос из своего безопасного уголка Влад. — Он еще после вчерашнего предупредил: если из наших ребят кто чего, то после с ним и с его ребятами дело иметь будет.

Народ сильно задумался, переваривая информацию. Ставки были высоки. Последняя неделя учебы осталась. Если сейчас все не выплывает, к следующей осени про этих тараканов забудут. Но если каким-то образом выплывет, то кое-кто из нас может вообще в девятом классе здесь не появиться. С Филиппом тоже никому особенно не хотелось иметь серьезных дел. Живем-то все в одном районе.

— Да мы, ребята, чего? — первым нарушил гробовую тишину Лешка Ключников. — Не стукачи ведь какие-нибудь. И потом, не мы первые начали, а девчонки. Мы просто правильно отреагировали. В общем, как говорят в Италии: «Омерта». Молчим, и точка.

Больше никто ничего не сказал. Но и без слов было ясно: если до этого у кого-нибудь возникало желание проболтаться, то теперь оно испарилось.

Глава IV. ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ

В воскресенье утром мать обнаружила, что у нас дома кончился весь хлеб, и перед завтраком отправила меня в булочную. Предок мой завтракать без хлеба не может. Ну, я и пошел. На первом этаже я автоматом заглянул в почтовый ящик. Там лежало письмо. Достав его, я очень удивился. Адресовано мне. Причем адрес и мое имя с фамилией напечатаны на машинке. А обратного адреса нету.

Я обалдело уставился на конверт. Лично мне писем еще никто не писал. Конечно, всякие там родственники, вроде прабабушки, регулярно нам пишут. Но посылают письма родителям, а мне только приветы передают, типа «Митеньку поцелуйте».

Я в темпе разорвал конверт и извлек оттуда всего одну бумажку. Тоже, между прочим, напечатанную на машинке.

«Я все знаю. Мне известно, кто запустил тараканов. Полагаю, мое молчание дорого стоит. Даже очень дорого. Если ты готов платить за него, то должен завтра начертить мелом крест на крайнем слева цветочном горшке на желтой лестнице между вторым и третьим этажом. Если ты этого не сделаешь, то пеняй на себя. Ставка больше, чем жизнь.

Доброжелатель».

У меня внутри прямо все похолодело. Во влипли! Хотя почему же влипли? Это я влип. В единственном, так сказать, числе. Тут меня тюкнуло: а почему, собственно, я? Идея-то не моя. Тараканы не мои. И осуществление — тоже. Может, у этого Доброжелателя неверная информация? Или он чего-то недопонял? И вообще, интересно получается. Делали другие, а я теперь расплачивайся. Нет, чтобы Сидору написать. И какая все-таки дурацкая манера — эти анонимки! Ведь даже не свяжешься и ничего не объяснишь. Вот в данном случае ведь не по адресу же выступает. Я бы по собственной воле никогда с тараканами не связался.

Я еще несколько раз подряд перечитал текст письма. Все точно. Плату за молчание требуют с меня. И я стал соображать, кто это может быть. Ясно, что этот человек достаточно хорошо меня знает. Адрес мой у него тоже есть. А раз пронюхал про тараканов, выходит, этот тип — из нашей школы. Только вот кто? Народу-то у нас там... И меня многие знают не только в нашем классе. Адрес тоже выяснить достаточно просто.

«Та-ак, — продолжал мыслить я. — Начнем методом исключения. Кто не мог отправить это письмо? Тимка. Клим. Винокур. Если, конечно, они не решили приколоться. Но тогда это быстро выяснится. А вот если угроза в письме серьезная, то теоретически любой, кроме них, мог его послать. Все наши мужики про тараканов знали. Вдруг кто-нибудь решил на этом руки погреть? Кстати, и братья Антиповы запросто. Или кто-нибудь из наших мужиков все-таки кому-нибудь проболтался. Например, из другого класса. А тот уже решил извлечь выгоду. Но почему из меня?»