Урбанизатор

Не чисто русская проблема: китайская империя Мин пригласила к себе армию маньчжур, "северных стервятников", которые создали новую китайскую империю Цин.

Уже на исходе 18 века один из членов Директории говорил: "Франции нужна одна голова и одна шпага". В качестве "головы" он имел в виду себя, а на место "шпаги" прочил Наполеона Бонапарта.

***

Нужна ребятам "шпага"? - Будет. А почём?

Дедушки начали таскать шкуры пушных животных.

Та-ак... Вы когда-нибудь это нюхали? Нет, я понимаю, что видели - песец, чернобурка... а уж соболь-то!

Смотрятся здорово. Но я -- про запах.

Лесовики проводят первичную обработку. Почему, собственно, булгары и хазары так упорно ставили сюда свои фактории: мех - великолепен! Но если его не выделать... Зиму он пролежит. К следующей - половину придётся выбросить.

Интересно, а с этими песцами-соболями мой "вечно трезвый" скорняк - справится? С бобром-то сумел. У бобра, как и у медведя, есть тонкости: обязательно, из-за толстой мездры, нужна срезка слоя кожевой ткани. Иначе шкура получится толстой и грубой.

Я смотрел, слушал, сдержанно хмыкал. Межплеменные средневековые дипломатические...

""Да" и "нет" не говорить, черно-белого не брать. Что желаете купить?". - старинная русская народная игра.

Я пытался понять уровень... компетентности и ответственности этих седобородых посланников. С кем я вообще тут разговариваю?!

-- Мадина, ты мне прямо скажи: они за базар отвечают? Э... если они пообещают - их не дезавуирует? Э... племя - не откажется?

Она сначала не могла понять вопроса, потом задёргалась.

-- Не... ну... если... смотря про что.

Умница. Вот что значит - пообщаться со "Зверем Лютым"! Для нормальной женщины слово кугурака - закон. Дед сказал - истина в последней инстанции. Но "переходящее знамя несчастий и неприятностей" кое-чего в жизни уже повидала. Понимает уже возможность вариантов, думает чуть дальше.

-- Так. Ясно. Переведи этим... мехоносам и шкуродралам. Вы хотите помощи. Моей помощи, моей дружиной, моими людьми, моим э... волшебством. Вы знаете, что я - "Зверь Лютый". Вы знаете, что я убил сто унжамерен на льду Волги. Сам-трет. Трое против ста. Никто в ваших селениях не может сделать такое. Я - могу. Вы знаете, что я истребил врагов на Ватоме. Что я взял себе род лося и их землю. Лоси умные - они пришли ко мне. Теперь у них нет опасности от врагов, у них нет опасности голода - у меня есть хлеб. Я дал им чистые тёплые жилища, я учу их грамоте. Никто в округе не может истребить ваших врагов, кроме меня. Никто не может дать вам столько, сколько я. Но и цена моей помощи - не такая, как у других.

Мадина, вздрагивая и оглядываясь то на меня, то на послов, старательно переводила. Замолкла. Ждёт продолжения. Дедушки кивали-кивали, совсем головы повесили. Наступившая тишина заставила их поднять глаза.

-- Моя цена... Вы принимаете мою волю, мой закон, мою веру, мой язык.

Во как! Первый раз сказать - язык не поворачивался, мозги кипели. А теперь - как так и надо, само выскакивает.

Дедушки ахнули, потом бурно начали возражать. Мадина кинулась, было, переводить, но я остановил её:

-- Не надо. Мне не интересны возражения. Я не купец, я не умею торговаться. И не буду. Они говорят "нет" и уходят. Чтобы увидеть, как враги убьют их мужчин, изнасилуют их женщин, съедят их скот и сожгут их куды.

Обычное, исконно-посконное "Враги сожгли родную хату" - в нормальном, общепринятом, русском и нерусском, повсеместном и повсевременном исполнении. Это и есть политическая история человечества. Наполнитель кучи эпосов, баллад, гимнов, песен, легенд, былин и поэм. Бесконечная, десятки тысяч лет межплеменная война. Героизм защищающего, удаль нападающего, плачь осиротевших, горе побеждённых...

Бойцы - погибнут, певцы -- останутся. И будет снова: "Безумству храбрых поём мы песню". Ну хоть бы кто-нибудь спел песню "умству"!

Мда... За это -- не подают?

Дедушки пытались торговаться, пытались как-то уговорить, найти компромисс.

-- Не виляйте. Вы говорите - "да", вы становитесь "мои люди", и я защищаю вас, как своих людей. Вы говорите "нет", и я не сдвинусь с места, я не увижу, как вас будут резать, я не услышу ваших криков. Вас, вашего народа - больше не будет.

Вашего народа не будет и так, и так. Смена языка, веры, обычаев и означает смерть этноса. Как только вы начнёте хоронить покойников головой не на север, а на запад - всё, другой народ. Разница - в количестве насильственных смертей "по дороге".

-- Всех не перережут!

-- Ты прав. Кого-то продадут в далёкие страны. Кто-то будет рожать новых унжамерен. Кто-то убежит, спрячется в лесах. Потом беглецы вернутся на пепелища. Будут жить в землянках, ловить рыбу, бить зверя. Попытаются отстроить свои селения. Время. Народ ослабеет, и на ваши земли придут другие. С востока - удмурты, с запада - меря, с юга - эрзя. И я - отовсюду.

-- Многие полчища пытались захватить наши земли! Все нашли у нас свою гибель!

-- Верю. Поэтому и не пытаюсь. Захватить. Но вы умеете не только воевать, но и торговать. Я покупаю ваш народ.

-- Мы не продаёмся!