Урбанизатор

— В «Писании» говорится о людях, которые «слышат, но не разумеют». Ты — следующая стадия. Ты — сам говоришь. Но слов своих — не разумеешь. Наш язык точен. Стрелок пускает стрелу. А не наносит удар. Любим, ты меня слышишь? Дело стрелков — истомить врага, нанести ему урон, выбить начальных людей, расстроить строй… Не — «нанести удар».

Внимательно осматриваю молодёжь. И не только: Салман слушает так напряжённо, что и рот раскрыл. Новое для него? — Наверно: он боец, телохранитель, мечник. Не командир.

— В битвах древних времён и нынешних — нет засадных полков, составленных из стрелков. Есть засады. Со стрелками. Но всегда — смешанные. Так постоянно дерутся всякие шиши лесные. Завалили дорогу деревом, дождались проезжего обоза, пустили разом стрелы, кинули луки, полезли биться-резаться. А засадных полков таких — нет. Потому что, как ты верно сказал, нужен удар.

Совсем племяш мой смутился. Красный весь. Оттого, что я его дурость на люди вытащил. Ничего, лучше пусть от стыда кровью наливается, чем от вражеского меча — проливает.

— Ну, а если бы. Взял бы ты, Воевода, ещё пару-тройку стрелков, да посадил бы их в тот сугроб…

Не дошло. Даже до Любима. Ему кажется, что такими хорошими луками, такими стрелками, как у него — можно любую боевую задачу решить. Да. Можно. Если знать и уметь. Не только как стрелы пускать, а как задачи решать.

— Если бы у меня было больше стрелков, то я и бой строил бы иначе. До того сугроба добралось врагов… Половина. Было бы у меня стрелков вдвое — мы бы ворогов до того сугроба и не допустили — положили бы раньше.

— Ну, а если — один? Вот такой, как Ольбег.

«Такой» — в смысле, малолетний, не вполне бегающий, не вполне стреляющий, мечами — не вполне владеющий. Пол-бойца.

— Давай по шагам. Вот мы мимо сугроба проскочили, вот «унжамерен» за нами пробежали, вот Ольбег из сугроба выбрался и… и чего сделал?

— Я… Я… Я стрелу пустил! Прямо в них! И убил! Самого главного!

— Верю. Дальше что? У «унжамерен» — строя нет. Распадаться — нечему. Единоначалия — нет. Самых главных у них — каждый третий-пятый. Человека с луком они не боятся — сами такие. Обернулись, посмотрели на тебя, влупили пяток-другой стрел. И дальше побежали. А ты истыканный в сугробе лежать остался. Как ёжик дохлый.

Ольбег, кажется, живо представил картинку. Как из него вражеские стрелы торчат. И побледнел.

— Ты не один такой. Вон Илья Муромец. Он любого зашибёт-располовинит. Силищи в нём… ни у кого столько нет. Одна беда — бегает медленно. Вот представь, сидит Илья в сугробе. Как ты. Точно также — выскочил, «аля-улю» и помахивая своим двуручником на «ужамерен». Что будет? А то же самое. Или они сразу его стрелами да копьями истыкают, пока он те десять-двадцать шагов до ворогов добежит, или расскочат в стороны и в круг станут. Половина — меня гоняет, другая — Илью роняет. В кругу, в чистом поле, тыкая да рубя со спины, они его завалят. Снова: они русских витязей видели, мужик с мечом — им не страшен.

Илья кривовато хмыкнул. Тоже — представил. Если толпа сразу не разбегается в панике — именно в панике, иначе отбегут и с разных сторон закидают, то нужно спешно прорываться. Или надеяться. На Богородицу и помощь товарищей. Илья — не мальчик, ему храбростью хвастать… Он в такой ситуации побежит без раздумий. Одна беда — бегает он плохо. Поэтому в такие ситуации… лучше не попадаться.

— Курт сделал тоже самое. Только лучше. Быстрее, тише. Догнал супостатов молча и быстро, попав в круг двигался быстрее. И пугал их своим видом. Он сделал главную функцию «засадного полка» — нанёс удар в спину. Удар — не выстрел. И продержался те полминуты, которые мы их, отвернувшихся, расстреливали. «Продержался» — на своей скорости и их страхе. Снова повторю: не стрела, даже — не удар. Испуг, смятение — вот главное оружие «засадного полка». Не можешь испугать — лучше не вылезай.

Хватит о победе. Какие мы хорошие — пускай другие рассказывают. Наше дело: «работа над ошибками».

— Мой явный прокол: отрыв от остальных, потеря связи с другими группами. Как следствие: отказ от преследования — слишком много живых унжамерен оставалось на поле боя. Пришлось возвращаться. Второе… Это счастье, что Чарджи послал Могуту к сожжённой вышке. А Могута вышел к реке. Иначе бы мы там сдохли. Просто от холода и усталости. Ещё: при действиях малой группой уже после боя возникают две опасности — множество пленных и множество волков.

Особенность средневековых армий — за ними постоянно следуют стаи падальщиков. В «Слове о полку…»:

«По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
Уж лиса на щит червленый брешет,
Стон и скрежет в сумраке ночном…»

После боя они представляют опасность и для победителей. Волкам всё едино — под каким стягом ты в бой пошёл. Кому — «поле русской славы боевой», кому — «банкет накрытый». Съесть тебя можно? — Съедят.