Урюпинский оборотень

И надо же было так случиться, что именно следующим днем, когда они уже начали раскладывать на столе посередине комнаты продукты, полученные на местном складе, в дверь их комнаты радался стук. Сильный и частый, так стучат веселые люди, почему-то подумал Рыжов, и дверь распахнулась.

– Всем здравствуйте, – сказал молоденький, улыбчивый паренек в легкой суконной куртке и снял буденовку с синей звездой. – Меня зовут Колядник. Я командир того самого отряда чона, который вы, как мне сказали, ожидаете.

– Отлично, – зразу же включился в ситуацию Рыжов.

Он представил всех Коляднику, и не уточняя их обязанностей, сразу же стал приглашать его с ними обедать.

– Да я уже кушал сегодня, – рассмеялся командир Колядник. – А пришел за вами, чтобы поскорее сниматься и скакать... Ну, куда вам нужно. Я же теперь придан вам, как мне приказали.

– Точно так, придан, – сказал Самохина, быстренько приводя себя в порядок, и глядя на Колядника с непонятной тяжестью во взгляде. – Для выполнения особого задания.

– Что за задание? – Колядник, кажется, не умел не улыбаться. И сейчас так улыбнулся, что Рыжов засмотрелся на его отличные, белые и крупные зубы.

От этого парня веяло таким здоровьем, такой неудержимой силой и стремительностью, что завидки брали. Когда человек занят толковым делом, решил Рыжов, когда он не слезает с лошади, когда ему все в жизни понятно, у него именно такое настроение, и такая улыбка.

Все же обедать они расселись, и пока жевали сухую рыбу с хлебушком, который почему-то быстро, за одну ночь, превращался почти в сухарь, и пили кипяток, лишь слегка разбавленный какой-то травой, Рыжов стал рассказывать Коляднику, что им предстоит делать.

Сначала тот не понял. Для верности попросил у Раздвигина табаку. Это было обычно и даже привычно. Хорошего табака было мало, даже такие вот ребята, получающие пайки из самых «богатых», как говорили обыватели, курили только самосад.

– А у меня от самосада в голове кисло делается, – сказал Колядник, мельком улыбнувшись. – И мне хотелось бы толком понять, зачем же вы здесь?

И вдруг Самохина забеспокоилась. Ее что-то в этом парне смущало, то ли его молодость, то ли полномочия. От которых, что ни говори, а зависело выполнение их задания. Поэтому она спросила:

– Товарищ командир, а ты откуда?

– Так из под Архангельска. Слыхали такой городок, Холмогоры?

– Кто же не слыхал? – бурнул, уткнувшись в свою кружку Раздвигин. – Оттуда Ломоносов происходит.

– Ого, грамотные люди, – беззвучно рассмеялся Колядник.

– Давно ты тут воюешь? – продолжила расспросы Самохина.

– А с осени прошлой, раньше-то ближе к Миллерово воевали, пытались до Ростова дойти, да вы сами обстановку на фронтах знаете.

– Знаем, – вздохнула комиссар, – жаль только, что немного знаем. Нам тут понадобится многое выяснить и о местности, и о жителях.

Колядник почти посерьезнел.

– И за что меня к вам определили?

– Не «за что», а для выполнения задания, данного лично товарищем Дзержинским, – Самохина становилась все строже.

Пришлось Рыжову рассказать еще раз. Хотя он сам не очень-то понимал полученный приказ, он все же попытался настаивать, что дело очень важное. Но на Колядника это впечатления не произвело, он даже поскучнел немного.

– Я думал, если такие люди, как вы, из самой ВЧК прибыли, значит, по делу, а вы...

– Еще раз повторяю, – Самохина была уже почти зла. – У нас приказ товарища Дзержинского. И выполнять ты его будешь, несмотря на все сомнения.

– Буду, – согласился Колядник, – куда ж денусь?.. Вот только, кому пришла такая глубокая мысль, чтобы людей для такой ерунды от службы отрывать?

Рыжов чувствовал к этому командиру симпатию, и даже подумал было, уж не пересказать ли разговор, который с ним провели товарищ Дзержинский с товарищем Троцким, но сдержался. Ответил просто:

– Троцкому. Его идея.

– Оп-ля, – снова улыбнулся Колядник, на этот раз чуть виновато. – Тогда я последнего вопроса не задавал. Лады? А если лады, давайте, допивайте свои кружки побыстрее, и собирайтесь. Я рассчитывал еще до полудня из Борисоглебска выйти. И если повезет, вечером же будем в Урюпинске. – Он подумал, посмотрев на Рыжова чуть пристальней, чем на остальных. – Если на банду не напоремся.

– Что за банда? – спросила Самохина.

– Появилась тут новая, под неким атаманом Пересыпой ходит. Ну, да это моя забота – на нее не нарваться, пока вы со мной.

# 4.

Коня Рыжову предложили сначала довольно квелого, он его осмотрел, немного прошел на нем по кругу и отдал Раздвигину. Себе выбрал бойчее и резвее. Было у него такое подозрение, основанное на прошлом, какого тебе коня с самого начала выделят, на том и придется потом скакать. Самохина тоже, поддерживая свой комиссарский статус, попробовала было выбрать себе верховую лошадь, но позже отказалась. Проворчала только Рыжову на ухо, чтобы другие не услышали:

– Ведь знала же, что галифе нужно на складе требовать, но сказали, что размер неподходящий, согласилась на юбку эту чертову... Все-то не ладно получается.

Впрочем, у чоновцев было целых три телеги, одна из которых была совершенно пустой, там-то Борсину с Самохиной и устроили.