Уроборос

– Ты! – C видом плакатного красноармейца я ткнула в сторону Кутиса, мгновенно определив в нем виновника. Барр – подхалим, он будет делать только то, что угодно лидеру, но у самого на подлости умишка не хватает. – Сейчас пойдешь и снимешь амулет с моей двери. Понял?

– А чего я? – сообразив, что бить его пока не собираются, Кутис осмелел. Я бы сказала иначе: охамел.

– Потому что это твой амулет, – я выделила слово «твой».

– Никуда я не пойду! И вообще, я учителю пожалуюсь! – мерзавчик попытался на меня «наехать». Увы. На меня, бывало, «наезжали» типы покруче его, он этого не учел.

– Какое совпадение! – обрадовалась я. – Я тоже собралась пожаловаться учителю. Интересно, кому из нас он поверит?

Кутис, видимо, прекрасно знал, кому поверит маг, и обиженно засопел.

– Не знаю я ни про какой амулет! Вон Барра спроси, может, его.

– Нет, парень. Это твоя цацка. Ты прокололся, когда с самого начала не спросил, какой такой амулет. Теперь поздно отпираться, иди и снимай его. Быстро! Не то пошлю сейчас слугу за учителем, он твоему папаше такое письмо сочинит – мало не покажется.

Змееныш засопел еще более обиженно. Надо же, няшку поймали на нехорошем, ай-ай-ай.

– Я не знаю, как деактивировать амулет, – и такая прозвучала в его голосе смесь обиды и злости, что рука сама потянулась к ремню.

– Парень, – весьма обидно хмыкнула я. – Это уже твои проблемы, как ты будешь его снимать и деактивировать. Но сделаешь ты это сам, без помощи слуги, понял?

Все он прекрасно понял. И злобу, как положено, затаил. Снимал свой амулет ручкой метлы, которая мгновенно заиндевела от сработавшего заклинания. Получив законную затрещину, негодяйчик убрался в свою комнату. Вот зуб даю, стоит мне закрыться у себя – помчится к Ульсе с жалобами. Увы, придется его опередить. Хорошо быть честным человеком, ненавидящим доносы. Хорошо, но очень непрактично в этом мире. Даже презирая себя, я должна это сделать.

Неприятность номер три ждала меня в комнате.

Нет, ничего страшного. Попросту Ирочка сидела на колченогом табурете, согнувшись в три погибели, и созерцала обстановку с видом мученицы. М-да. Я-то, начитавшись в свое время про Викторианскую эпоху, предусмотрела кое-какие мелочи, а вот Ирочка, кажется, со всеми нашими приключениями забыла, в каком мире находится. Да хоть бы и в параллельном, человеческую биологию даже маги еще не перекроили.

– Анальгин в аптечке, – ответила я на ее взгляд, полный молчаливого страдания. – Все остальное – вон в том сундуке, я в полотняный мешочек упаковала.

Ира все так же молча вытащила из сундука плотно набитый мешочек и поплелась в каморку. Несколько минут оттуда слышалось тихое шуршание. Потом Ирочка, несколько приободрившись, высунулась обратно. Лицо красное, губы кусает. Что это? Неужели ей стыдно?

– Я… ты прости, я стеснялась тебе сказать, – она бросила в старое ведро, работавшее мусорным, какой-то комок. – У меня, вот, была в сумочке одна штука, так я утром ее использовала. Думала – все, завтра пипец… Слушай, Стана, а чего там такое ты завернула?

– Траву, – ответила я, раскладывая свой тощий матрац по лавке, на которой днем положено сидеть, а ночью лежать. – Хорошо просушенную. В чистые тряпочки. Старинный способ, говорят, чуть ли не Клеопатра пользовалась. Тут, уж прости, супермаркета нет, будем выкручиваться с помощью подручных материалов.

– Тут вообще столько всего нет, что повеситься хочется, – со слезой в голосе проговорила Ира. – Я в зеркало смотрелась. Корни волос уже отросли, краситься пора, а нечем. Лак на ногтях облупился, смотреть страшно. Пришлось твоими ножницами попользоваться, отрезать под корень. Ни теней, ни помады, и вообще… Я уродина, да?

– Кто тебе такую глупость ляпнул? – тоже ожидаемо: в восемнадцать и я считала себя малолетней уродиной, если глаза и губы не накрашены, а на лице нет четверти килограмма пудры. Забавно смотреть на это с высоты своих сорока лет, когда слово «пудра» давно и прочно забыто, а одна туба неяркой помады служит мне верой и правдой уже третий год. После тридцати наконец начинаешь ценить то, что дано природой.

– Да так, – Ира дернула плечиком.

Все ясно. Или она не котируется среди парней своей тусовки, или ее уже бросали. Причем скорее второе. Таракан Комплексус загнобил своих собратьев и торжествует. И что прикажете с ним делать?

– Плюнь и забудь, – посоветовала я. – Особенно забудь про косметику. Тут знаешь чем пудрятся? Свинцовыми белилами.

– Свинцовыми? – у Ирочки округлились глаза. – Они чего, с ума посходили?

– Нет, просто не знают про их токсичность. Губы кармином красят, щеки им же пачкают. А глаза сурьмой подводят – тоже не фонтан, между прочим. И вообще, – я решила окончательно добить рыжую, дабы отвратить от соблазна ныть насчет косметики. – Знаешь, что тут дамы делают, чтобы косы блестели? Гусиным жиром мажут.

– Фу-у-у! – судя по гримасе, Ирочку чуть не стошнило. – Оно ж воняет! Не, на фиг такую кухню.

– Вонь цветочной водой забивают.

– Тем более… Э… Стана, а есть еще чего почитать?