Уроборос

– Ну, как же так, а? Еще ж три часа назад прийти должны были.

– Мало ли, задержались, – ответил Глеб и пожал плечами. – Может, они решили переночевать на станции, а завтра утром к нам отбыть.

– Нет, ну это… – Хрящ похлопал ладонями, будто стремился привлечь внимание (зря, дозорные и так смотрели на него). – Просто ни в какие ворота! Как так можно?! – воскликнул он и развел руками. – Как так можно, я вас спрашиваю, а?

Вопрос, разумеется, был чисто риторическим.

– Не волнуйтесь, Анатолий Борисович, – сказал Симонов, – наш туннель – мирный, по нему от Тульской и обратно люди ходят спокойно, а тут еще и не пара-тройка человек, а большая вооруженная группа. Ничего с ними не случится.

– Помяните мое слово, – перебил его Миха, – какая-нибудь тетка решила родственников навестить и задержалась. Языками зацепились. Вы ж знаете этих баб. А может, с торговцами о поставках вовремя договориться не вышло.

– Вот! – Хрящ поднял вверх указательный палец и погрозил им угадывавшемуся в темноте потолку. – А я давно говорю, что надо нам свое хозяйство развивать. Чего мы держим-то? Ну, свиней, ну, плантации грибов, прости господи, высадили. Только разве это хозяйство? Мы пока без связи с Тульской можем прожить лишь впроголодь, а ведь в состоянии сделаться одной из зажиточных станций! А почему не живем хорошо? Потому что стараемся плохо.

– И нас объективно мало, – поддакнул Глеб.

– О да! И это тоже. Но разве это повод опускать руки? Нет, голубчики мои! Не повод вовсе! Про ВДНХ слышали? Они там как грибным чаем торговать начали, раскрутились, вот народ отовсюду и потянулся к ним. И у нас так будет, нужно только быть упорными и работящими, не разводить бардак на ровном месте! И будем мы побогаче многих.

«С какой такой радости, интересно?» – подумал Влад, но, разумеется, промолчал. Не имел он права на подобные вопросы, да и Хрящ ничего объяснять ему не стал бы.

– А вот, скажем, если нам свиным молоком торговать, а? – заявил казначей. – Сосцов у свиньи много, упаришься, пока надоишь, еще и животные эти жадные и подозрительные, заразы. Но товар редкостный и нужный! Продукт весьма питательный. В нем, например, около восьми с половиной процентов жира, а одна свинья в день может произвести около пяти литров! О!

«Никаким молоком проблему не решить, – подумал Симонов, – да и вряд ли с ним все просто, иначе кто-нибудь уже давно придумал бы продавать его. И постоянный транзит товаров не светит Нагатинской ввиду ее расположения – весьма, надо сказать, непростого. Так и продолжим жить за счет подачек».

Если бы не сталкер Винт, время от времени навещавший Влада и делившийся с ним слухами и домыслами, тот так и остался бы в неведении относительно того, почему часть народа с Добрынинской вообще отправилась сюда. Пусть станция и страдала от перенаселенности – народ жил как на самой платформе, так и под ней, используя станционный зал под свинофермы, – но если уж люди и решались перебираться, то на другие станции содружества, а не создавать себе новый дом на периферии.

Хотя Добрынинская относилась к Ганзе, люди здесь жили бедно. Единственный плюс – дрезины по кольцевой линии ходили. Смежная с ней Серпуховская тоже похвастаться богатством не могла. На ней и не производили-то ничего. Народ жил спекуляцией. О Тульской и вовсе говорить не стоило, Нагатинской же было еще хуже. Она становилась крайней. Южнее нее находились Нагорная, Нахимовский проспект и Севастопольская – откровенно неблагополучные, а дальше вообще творилось черт-те что. Каких только россказней не ходило! Винт обмолвился однажды про ментальную опасность, жаль, не уточнил, что это значит (может, и сам не знал). Однако именно он затащил Влада в группу будущих нагатинцев и едва ли не заставил главу его взять.

«Ты держись меня, – сказал сталкер тогда Владу и заговорщицки подмигнул, – я плохого не посоветую. К тому же я тоже не собираюсь на Тульской сидеть, буду к тебе заходить, а если что, постараюсь вывести своими тайными тропами».

«Лучше домой меня проводи», – попросил парень. Заговаривал он об этом уже не единожды, и каждый раз Винт отказывал. Он вообще не любил Красную линию и искренне полагал, будто Владу делать там нечего. Отказал и тогда.

Если и славились чем-то Тульская с Серпуховской, то разве что проживающими на них бойцами. Да и в оружии недостатка не было. Снаряжали будущих нагатинцев, как говорится, всем миром. Многие спецназовцы отправились вместе с переселенцами, да так и остались с ними, неся вахты в южных туннелях и в свободное время наставляя юнцов, таких, как Влад и Миха с Глебом, на путь истинный и обучая тому, что сами умели в совершенстве: выживать и убивать.

Винт часто отлучался по своим делам, но неизменно возвращался. Примерно через неделю-полторы он и рассказал, что дело вовсе не в расселении Добрынинской, а в создании южного форпоста, в котором были заинтересованы все три станции, заключившие между собой соответствующий договор о сотрудничестве. Они обязались поначалу, пока станция обживалась, помогать Нагатинской оружием и людьми, а также продовольствием.