Урод

— В молодости никогда не думается, что даже Море состоит из капель. — В этот раз старик действительно улыбнулся, лоб рассекли тяжелые ровные морщины. — Именно история рода Кардон положила начало тому, что ты видишь сейчас, Крэйн. Ты — лишь отголосок, хотя, видят Ушедшие, это больше похоже на рев. И ты даже представления не имеешь, кто и какую роль тебе уготовил…

— Уготовил? Значит, все это не случайность?

— Случайно лишь скисает перебродивший фасх. У всего есть причины, мой друг, но распознать их дано действительно не каждому. Нет, это не случайность. Ты это хотел знать?

— Не только. Кто он? Что это был за ворожей?

— Кафер. Мой брат. — Старик спокойно наблюдал за его реакцией. — Ты убил его, верно? Ворвался в склет и одним ударом эскерта лишил его жизни. А потом приказал одному из своих дружинников добить его. Знаешь, Кафер всегда был толковее меня. И как-то… фанатичнее, что ли. Он упивался старыми записями о великих предках Кардон, мечтал возвеличить его, как встарь. Легенды говорят, что все роды, населяющие наши земли, — потомки Ушедших, брошенное ими семя. Ты знаешь, верно? Такие истории очень любят жрецы — ведь утверждая, что частица Ушедших осталась в нашем мире, можно верить в то, что рано или поздно из нее родится новая жизнь, а значит, отчаиваться рано. Кафер верил и в это. Он много видел, иногда я даже думаю, что слишком много, но в нем была та чистая наивность, которой нет у меня. А легенды из старинных свитков всегда были для него святы. А я всегда слишком любил своего старшего брата. Да, мой друг, даже на старости лет можно увлечься такими идеями, поверить, что одним движением можно вдохнуть свежую чистую жизнь в этот загнивший мир.

Забавно, так? Это то же самое, что окроплять благословленной водой тайлеб-ха. Но мы с братом взялись со всем усердием. Кафер работал не покладая рук, он потратил последние монеты из когда-то бездонного состояния рода, тысячи Эно и Уртов провел в пути, все искал… Мы были самонадеянны, уверены в своих силах и полны решимости. Это было давно. Когда я еще верил в очищение страданием и всякую ерунду.

— Значит, вы вместе… Вы оба наложили проклятие? — Крэйн удивился тому, как равнодушно звучит его собственный голос.

— Нет. Той жалкой частицы ворожбы, которая блуждает в крови рода Кардон, оказалось недостаточно, чтобы породить такие чудовищные последствия. Мы не могли бы справиться сами. Но мы нашли людей, которые поняли нас и согласились помочь. Нас было четверо, бывший шэл Крэйн.

Четыре человека изуродовали твою судьбу и одного из них ты сейчас водишь перед собой. Четверо в основании — и многие тысячи под ними.

— Ты проклял меня. Ты… — Стисы задрожали, словно к ним прильнула трепещущая горячая кровь хозяина, Крэйн почувствовал надвигающийся приступ гнева, гнева смертельного, похожего на застилающие небо черно-багровые тучи.

Старик проклял его. Он был одним из тех, кто изувечил его лицо.

Их было много. Не важно, чего они добивались, он найдет их.

И убьет всех. Достаточно медленно, чтобы они осознали содеянное их руками. Перед смертью каждый из них вспомнит лицо бывшего шэла Крэйна.

Нынешнее лицо.

— Я не прикладывал к этому руки. — Старик заговорил глухо, инстинктивно пряча лицо в каяту. — Я лишь недавно понял, что страдания не очищают, Крэйн. Но было уже поздно — слишком много людей было вовлечено, слишком большие планы они строили, их фанатизм испугал меня… Я ушел. Бросил их, зная, что без меня они не смогут довести дело до конца. Так было лучше.

— Лучше? До конца?.. Я урод! — Крэйн процарапал ногтями свое лицо, но даже не почувствовал боли. — Вы уничтожили мою жизнь! Все! Вы убили не красоту, вы убили все, что во мне было. Я мертв! Я лишь бесполезный осколок, который швыряет ветром из одной стороны в другую. У меня нет чувств. Я ненавижу всех, и себя в том числе. Вы убили меня!

— Это не самое страшное, — проронил старик, все также кутая острый подбородок в толстую ткань. — Успокойся.

Стис выполз из-под столешницы и уставился лезвием прямо в грудь старику. Тот лишь изогнул седую бровь, и какое-то мгновение Крэйну казалось, что он уже видел этот взгляд. Точнее, не взгляд, а то, что за ним — безбрежное море силы. Готовой смять и сокрушить. Стис упал на стол.

— Да, я один из тех, кто изуродовал твою жизнь. Я был одним из тех, кто положил всему начало. Но я и по сей Эно благодарю Ушедших, что они образумили меня, хоть и в последний момент. Я понял, к чему все это приведет. Старые легенды… чернолобые знают в этом толк. Люди, которые были со мной, пытались меня задержать. Я бежал из Алдиона как хегг, которому прижгли горящей веткой хвост.

— Это можно снять?

Старик молча покачал головой и в глазах его было что-то, напоминающее жалость. Обычную человеческую жалость.

— Нет.

Крэйн почувствовал, как задыхается. Воздух стал твердым и не проходил в горло.

— Но если… Если ворожба наложена и…