Урод (СИ)

Леня приехала сюда следом за Фу-Диеном. Врач примчался ночью один без вещей, а его воспитанница появилась только на следующий день. Уже тогда двенадцатилетняя Лен-Фень поразила Мэдина. Не пышной грудью, талией и косой до пояса, а своим нравом. Чуть позже, когда Мэдину разрешили навещать брата, он много раз наблюдал, как Лен-Фень ругала Антракса, то заставляя его есть, то заявляла «терпи ты мужик» и безжалостно срывала старую присохшую повязку.

Почему-то Мэдину вспомнился тот день, когда шрамы Антракса почти зажили, состояние его было вполне сносным, и Фу-Диен решил, что вот теперь можно было и разделить пальцы на руке принца, стянутые одним рубцом. Ему, Мэдину, позволили остаться и он восьмилетним мальчишкой с ужасом и благоговейным восторгом наблюдал за всем происходящим.

Отец тогда еще раз уточнил у Антракса, уверен ли тот в надобности этого действия. Антракс только кивнул. Фу-Диен очень холодно тогда сказал:

- Если тебе захочется поорать, то я не возражаю.

Антракс посмотрел на него гневно, и прошипел:

- Лучше уж кляп.

Лен-Фень тогда одобрительно кивнула, и подала принцу небольшую деревянную пластинку.

Мэдин чувствуя необъяснимый ужас, цеплялся руками за подоконник, но не мог отвести глаз, наблюдая за тем, как Фу-Диен привязывает к столу руку брата, туго затягивая кожаные ремни, а после берет крошечный нож и протягивает его Лен-Фень.

- Хочешь?

Она несмело его взяла и посмотрела на Антракса, в ту пору всегда бледного.

- Можно? – спросила она.

Принц с кляпом в зубах кивнул, но так и не отвел глаз от своей руки. Ни тогда, ни чуть позже, когда под рубцами от боли заметно напрягались мышцы.

Мэдину казалось, что он один тут слаб и беспомощен. В тот раз, единственный раз в своей жизни, он ощутил дурноту и головокружение. Ему показалось, что он может рухнуть, но рука отца вовремя легла на его плечо, приводя в чувства.

Теперь отец тоже был с ним. Они не говорили, ничего не обсуждали, но Мэдин знал, что рука Эеншарда всегда будет на его плече. От этого было чуточку легче, но всего это не решало.

Он не понимал почему сейчас думает именно об этом, но воспоминания всплывали сами, переплетая раннее детство с постоянно улыбающимся братом и юностью, в которой он улыбался крайне редко и уж точно не открыто, как в детстве, когда мог смело дразнить старшего.

Лен-Фень никогда не знала того неугомонного маленького Антракса, но она также сильно любила нынешнего хмурого человека в черном. И что бы она о нем ни думала, должна была понять Мэдина и разделить его нынешнюю печаль.

Его ждало страшное разочарование. Сразу после полуночи в полумраке комнаты Лен-Фень появилась не одна.

- Наконец-то ты вырвался, - шептала она, целуя Дейли.

Молодой секретарь Антракса, прижимал ее к стене, жадно целовал ее губы, шею, плечи.

Мэдин молча тихо открыл бутылку, хлебнул два больших глотка, и, не выдавая себя, продолжал наблюдать, как чужие руки скользят по желанному телу. Леня сама подняла юбку, сама залезла в штаны молодого парня, а Мэдин невольно улыбался. Ему было больно, это оказалось неожиданным явлением. Еще ни разу он не испытывал горечи, видя женщину в чужих руках. Даже его наложница в объятиях стражника была смешным забавным явлением, совершенно его не волнующим. Он мог только посмеяться и посоветовать отодрать ее получше, проходя мимо, а здесь он чувствовал скрежет где-то за ребрами и тошноту.

Снова хлебнув, он услышал, как блаженно застонала женщина, закинув ногу на совсем еще юного мужчину, женщина, которую он ждал. Мэдин залпом опустошил всю бутылку и, рассмеявшись, зааплодировал.

Дейли мгновенно отпустил ногу Лень-Фень и отскочил, спешно поправляя штаны. Одного взгляда на Мэдина восемнадцатилетнему секретарю хватило, чтобы побелеть. В Эштаре до двадцатилетия ты едва ли имеешь на что-то право, а Дейли, как сын простого кожевника, ценил свое место при дворе больше всего остального, и теперь проклинал себя за то, что связался с этой женщиной, столь близкой с членами королевской семьи.

Но Мэдину было плевать на Дейли, он медленно встал и небрежным жестом швырнул пустую бутылку в стену. Та разбилась на столь тонко рассчитанном расстоянии, что осколки упали у ног Лен-Фень разделяя ее и принца, но не задели женщину.

Мэдин смотрел на нее и понимал, что прижавшись к стене, Лен-Фень тоже боялась его реакции, а принц улыбался, слыша хруст стекла под ногами.

- Значит вот так выглядит твой выбор, - жестким гортанным голосом проговорил Мэдин, едва не рыча от гнева.

Он стукнул кулаком в стену у самого виска женщины и, глядя ей в глаза, произнес:

- А я не думал, что ты шлюха.

Леня хотела ему возразить, но Мэдин схватил ее за руку и, не давая сказать ни слова, швырнул на кровать и посмотрел на Дейли.

- Сделаешь все, что я скажу, и у тебя будет работа после отъезда моего брата.