Урод (СИ)

- Отца ничего не свалит, не бери в голову. Знаешь же, как он относится к войнам, вот и переживает. Просто очевидно, что тебе ждать новой подлости от Эдифа бессмысленно, а вести бой на чужой земле лучше, чем на своей.

Антракс кивнул. Он, в целом, так и думал, просто хотел узнать наверняка.

- А еще он грозится отдать мне трон и уехать к тебе отдыхать,  - посмеиваясь, сообщил Мэдин.

- Не знаю что хуже: отец в Рейне или ты на троне в Эштаре.

Мэдин набрал полную грудь воздуха, собираясь ответить на подобную наглость, но услышал шаги и обернулся.

Леня, надев синее шелковое платье, что складками падало от груди до самых пят, спустилась вниз.

- Леня.

Наследник Эштарского трона тут же вскочил на ноги, забыв про Антракса. Мэдин действительно не замечал, что она набрала вес, побледнела и казалась уставшей. Ему даже краснота ее заплаканных глаз показалась очаровательной.

- Ты хотел поговорить, вот я и…

Она не договорила, потому что Мэдин бросился к ней, тут же падая на колени, хватая ее руки и целуя.

- Прости меня, Лень. Прости и не оставляй, пожалуйста, я на женщин смотреть не могу, только о тебе и думаю.

Он взглянул на нее снизу вверх умоляющим взглядом и в этот миг Лен-Фень вместо победного удовлетворения, почувствовала себя виноватой. Она почти физически ощутила, что больно было не ей одной, что она довела гордого Мэдина до состояния, когда он готов стоять на коленях и умолять.

У нее задрожали губы. Она хотела ответить, но понимала, что снова начинает плакать. Проклиная свое странное плаксивое состояние, списывая все на беременность, она закрыла лицо руками, чтобы он не видел ее слез.

- Леня, ты еще злишься, да?

Мэдин встал и несмело обнял ее, но она не стала вырываться, а наоборот прильнула к нему и окончательно расплакалась.

- Забери меня домой, - только и прошептала она. – Прости и забери меня домой, пожалуйста.

Антракс только вздохнул, понимая, что эти двое разберутся без него и тихо вышел.

Ден-Ли сидел на крыльце, нервно поглядывая на улицу.

- Если она за него замуж выйдет, я вообще никому не буду нужен, - сказал он, когда Антракс сел рядом, отложив трость.

- Ты, правда, так думаешь?

- А что, нет?

- Она любит тебя и будет любить с кем бы она ни была и сколько бы ни родила детей, а ты всегда будешь ее первенцем.

Ден-Ли скривился.

- Ты всех остальных любить будешь больше, они-то будут твоими племянниками.

Антракс растрепал мальчонке волосы:

- А ты останешься названным сыном, так что не волнуйся, если будет грустно в Эштаре, ты всегда можешь приехать сюда.

- А может, я сразу останусь?

Антракс вздохнул.

- Ты оставишь ее сейчас, когда ей нужна помощь? Она родит в начале весны, а ты не будешь помогать ей нянчить малыша?

Ден-Ли скривился.

- К тому же, скоро семь лет исполнится моему брату Мадаре, и я уверен, что вы поладите, да и за малыша Дейшу мне будет спокойнее, если ты будешь с ними.

Ден-Ли посмотрел на Антракса с интересом.

- Ты просишь меня присмотреть за младшими братьями? – уточнил он.

- А почему нет? Им нужен хороший товарищ. Они пока маленькие, но это же не будет длиться вечно, а Мэдину и Шардару не до них теперь.

- Ладно, - согласился Ден-Ли. – Но ты подаришь мне на день рождения собаку!

- Договорились, - согласился Антракс, протягивая мальчишке руку.

Ден-Ли с важным видом ее пожал и убежал играть с местными мальчишками. Все оказалось решаемо.

Лилайна сидела в кабинете короля. За полгода он сильно изменился. В нем откровенно смешалось две культуры. Большой стол из красного дерева, поставленный сюда еще ее дедом, стоял на прежнем месте. На стене висел тот самый портрет, когда-то давно испорченный Антраксом в порыве отчаянного гнева на свою судьбу, а теперь отреставрированный, правда, восстановить внешность ребенка на руках женщины было просто невозможно, и потому теперь королева Ленкара была одна. Рядом расположился портрет покойного Вильяма Рен-Ро. Под портретами их родителей, смотрящими словно в разные стороны, стояла софа, обитая красным бархатом, как та, что была в комнате Антракса. В стороне от нее расположился пуфик. Кресло последнего Даргос-Рен переехало в угол. Это теперь было кресло Лилайны. Она часто сидела в нем и вышивала, пока Антракс говорил с графом Шмарном, как с королевским советником, или с кем-то из герцогов. Так она была в курсе всех событий, хотя и казалось, что почти не участвует в делах страны. Ее муж, сидевший обычно на привезенном из Эштара жестком кресле с высокой спинкой и вытянувший ногу под столом, не редко советовался с ней. Хотя обычно это заканчивалось спорами и, порою, она обижалась на его жесткие требования разумных аргументов. Часто Лилайна не могла объяснить, почему считала правильным тот или иной поступок, а он, требуя логичности, просто изводил ее своими холодными расчетами. Она наверно бросила бы давно все эти обсуждения, если бы не замечала, что он учитывает ее слова и действительно обдумывает их, даже если заявляет, что это глупости. Он считался с нею, и потому она прощала ему жестокие слова, брошенные в минуты раздражения, так же как и он прощал ей крики негодования.