Урод (СИ)

— Что это за мужик с тобой на фото? — как можно спокойнее спросил он, но его слова ураганом пролетели над спокойствием девушки.

— Прости, Макс. Я на минутку.

— Это музыка там играет?! Ты где, черт возьми, находишься?

— Я в кафе.

— С кем?

— Я в кафе, а не на допросе.

— По каким притонам ты шляешься с моим ребенком? — рявкнул Алекс, сходя с ума от ревности. — Что за уроды лапают твой живот?!

— Успокойся ты, — прошипела Элина, краснея от стыда выслушивать эту истерику. Невидимые провода связи начали накаляться. — Я еще тебя не спросила, с кем мне ходить в кафе и кому позволить прикоснуться к своему животу.

— Я отец ребенка!

— Кто спорит? Увы, это так.

Мужчина ошеломленно замолчал. Увы?

— То есть ты жалеешь, что у нас будет ребенок?

— Если бы не этот ребенок, не было бы нас. Так что можешь пока пользоваться этим словом.

— Пока?

Мимо Алекса переваливался на тонких лапках жирный голубь, наклевавшийся семечек и хлебных крошек. Распознав в птице врага, он угрожающе топнул, пугая голубя. Пусть это будет Макс. Вот бы ему клюв сломать и руки тоже.

— Да, пока.

— Ты уже решила, к кому уйдешь, когда родишь?

— Ну а чего тянуть. Вопрос важный. К Максу и уйду. Он моя первая любовь. Вдруг и последняя тоже.

— А я? Я не твоя любовь?

— Любовь? — Элина рассмеялась. — Ты не умеешь любить. Ну может, только своего ребенка. Но не меня.

— Не говори за меня. Я свои слова сам скажу.

— Ну скажи.

Второго голубя постигла еще худшая судьба. В него Алекс запустил попавшимся на дороге камешком, не попав, но воображению хватило, чтобы представить Макса с проломленной головой. Лепота.

— Делай ты что хочешь.

Он отключился. Бушевавшая в венах ярость пенилась отравленной кровью. Схватив камень побольше, Алекс запустил им в дерево. И еще один. И еще. Женщина, шедшая рядом, вскрикнула и поспешила прочь от этого странного мужчины. А он продолжал разбрасывать камни, пока капли дождя не похоронили тлеющие угли ревности в кострище его чувств.

***

Итак, вы теперь не хуже меня самого знаете, что я представляю собой: безумец, но последовательный в своем безумии.

Роберт Льюис Стивенсон «Клуб самоубийц. Алмаз Раджи»

Приятная теплота кашемирового платья согревала ее нежностью, словно бы это были руки любимого мужчины. Элина съежилась, мысленно топча надоедливые мурашки. Звонок Алекса опустошил ее и наполнил энергией одновременно. Одарил прохладой и обласкал теплом. Погладил и ударил.

— Черт, — прошептала девушка и, махнув рукой на кого-то эфемерного, вышла из темного закутка кафе.

Элина вернулась к Максу, который уже почти расправился со своим вишневым пирожным. Смотря на вытекающий вишневый сироп, она подумала о том, что расправился он с ним жестоко и беспощадно. Как и она сама с Алексом минутой назад.

— Наговорилась, звезда? — улыбнулся Макс.

— Забудь ты уже прошлое. Я давно не звезда. Все лампочки перегорели, больше не свечусь.

Усталость пригвоздила ее к стулу. Всего-то минуту говорили, а как будто он пропустил ее через супермощную соковыжималку. Или она сама с собой так поступила? Мы единственные люди на свете, поступающие с собой максимально жестоко. Какая она звезда… Таковой она была в школе, тогда с ней хотели все общаться. Она ставила рекорды на олимпиадах по химии и биологии. Все парни хотели таскать ее портфель до дома и до школы. А теперь…

— Вижу, какая ты замученная вернулась. На работе проблемы?

— Почти. Эта работа называется «любовный фронт».

Зачем она так повела себя? Да кто из женщин вообще сможет ответить, с какой целью они вызывают безосновательную ревность у мужчин? Просто есть вещи, которые должны быть. Ревность и желание знать, что ты кому-то необходим, из этого списка.

— Там частенько тяжело. Мы с Анькой тоже не всегда понимаем друг друга, звездочка. — Тепло улыбки друга еще одним согревающим лучиком обняло Элину, и она отпустила негатив, сковывающий ее цепями. — Не переживай, черное рано или поздно становится белым.

— Я не звездочка. Мне неловко слышать это слово. И неловко, что я пропустила твою свадьбу.

— А ведь в школе ты обещала раньше меня обзавестись печатью!

Девушка ухмыльнулась. Печатью-то она обзавелась, а семьей нет. Что дает эта краска в паспорте? Что дает марание официальной бумаги чернилами? Любовь? Безопасность? Гарантии? Если только гарантии унизительных судебных разбирательств в случае исчезновения великой любви. Печать она такая, несмываемая.

— Я и обзавелась раньше тебя ею, Максон. Да вот только неудачно. Так что мой паспорт не девственно чист.

— Я понял. Зашел на опасную территорию. Мы так давно не виделись, я ничего о тебе не знаю. Это ненормально!

— Согласна.