Уродина

— Я буду ждать у машины.

Я поворачиваюсь и снова смотрю на их простые надгробия и решаю, что сделаю то, что они никогда не могли. Я собираюсь почтить их смерть и отдать им дань уважения, как последний оставшийся в живых член семьи.

— Я хочу, чтобы вы знали, не важно, что вы делали со мной, я всегда вас любила.

Встав с земли, я отряхиваю рыхлую землю и травинки с колен.

— В следующий раз, когда вернусь, я позабочусь о том, чтобы у вас были достойные надгробия. Пока, мама, папа и Уэйд, — я шлю им воздушный поцелуй. — Жаль, что я не знала всех людей, которые погибли в тот день.

Повернувшись, я направляюсь к Максу, по моему лицу бегут слезы.

— Ты готова ехать домой? — спрашивает Макс, провожая меня обратно к машине.

— Да, но я хотела бы сделать им достойные надгробия, а не эти маленькие и ничтожные.

— Я могу договориться об этом для тебя. Как только они будут готовы, мы можем вернуться, если хочешь.

— Спасибо. Не уверена, что смогла бы справиться с этим без тебя.

— Смогла бы, потому что ты самый сильный человек, которого я знаю, — он открывает дверь и ждет, пока я сяду, затем обходит машину. Макс забирается внутрь и сидит молча, глядя на меня. Думаю, он проверяет, в порядке ли я. Спустя несколько минут он заводит двигатель, и мы уезжаем.

Несмотря на то, что ничего не делала с прошлой недели, я морально измотана и истощена. Всю пятичасовую поездку я проспала.

— Проснись, Снежинка, — нежно толкает меня Макс.

— Мммм, — бормочу я, не в состоянии открыть глаза и держать их открытыми. Неожиданно я чувствую невесомость, как будто меня несут. Я обвиваю руками шею Макса и утыкаюсь в нее носом. — Спасибо, — шепчу я, глубоко вдыхая и укутываясь в его чудесный запах.

— Шшшш, Снежинка. Я держу тебя, — он тихо вздыхает. — Я держу тебя.

Я знаю, что мы в квартире Макса, потому что чувствую огромную разницу в размерах между его кроватью и моей. Его матрас плотнее, а кровать самая большая, которую я когда-либо видела. Хотя я и борюсь с дремотой, со сном, но вдруг неожиданно просыпаюсь.

Странно, да, я знаю. Я где-то между бодрствованием и сном, это то место, в котором вы оказываетесь, когда закрываете глаза, а ваш разум начинает гонку. Но если вы держите глаза открытыми, то все, что вы хотите делать — это спать.

Макс снимает мою обувь и ставит ее рядом со своей.

— Ты хочешь принять душ? — спрашивает он.

— Я бы хотела принять ванну, — говорю я, проводя руками по голове.

— Пойду, приготовлю ее для тебя, — он идет в свою огромную ванную, и я слышу, как течет вода. Он возвращается, берет футболку и боксеры, а затем несет их в ванную. Я наблюдаю за тем, как он делает все это для меня.

Когда ванна готова, он приходит и садится на кровать рядом со мной, поглаживая мое лицо.

— Твоя ванна готова. Я приглушил свет и включил спокойную музыку для тебя. Еще я хочу, чтобы ты что-нибудь поела. Так что могу сделать тебе какие-нибудь тосты или заказать еду с доставкой?

Я смотрю на него и восхищаюсь им. То, как он на меня смотрит, нежность его прикосновений и характер защитника, его желание заботиться обо мне — все это подталкивает меня в зону любви. Он действительно идеален.

— Спасибо тебе, Макс. Я знаю, что уже говорила тебе это прежде, но спасибо. Ты действительно идеален.

Он наклоняется и целует меня.

— Ты — моя Снежинка, и я сделаю все, что угодно для тебя.

— Я понимаю, как много ты отдаешь мне себя.

— И я хочу дать тебе намного больше. Но сейчас я хочу, чтобы ты пошла и насладилась своей ванной, — он протягивает мне руку и помогает встать с кровати. — Я приготовлю тост, — добавляет он, хотя я так и не ответила ему. Но тост подходит замечательно, потому что это единственное, что я могу переварить.

Я вхожу в ванную комнату, раздеваюсь и погружаюсь в огромную ванну. Теплая вода окутывает меня и успокаивает. Почему томление в теплой воде с успокаивающей музыкой и приглушенным светом так хорошо ощущается? Я понятия не имею, но упиваюсь расслабленностью и комфортом этого момента.

Когда я выхожу, то чувствую себя намного более расслабленной и спокойной, как если бы каждая проблема была стерта, и у меня осталось теплое, воздушное чувство, которое можно определить как счастье. Я захожу на кухню, где Макс готовит тосты и горячий шоколад.

— С двойной порцией зефира, — говорит он, глядя на одну из чашек горячего шоколада.

— Спасибо, как раз то, что мне нужно, — я сажусь на табурет за барной стойкой и смотрю на Макса, намазывающего на два тоста арахисовое масло. — Спасибо, — говорю, когда он ставит тарелку передо мной.

— Я бы хотел, чтобы ты больше съела. С тех пор, как мы получили тот конверт, ты ела не так уж много, и я начал волноваться.

— У меня есть ты, чтобы позаботиться обо мне.

Он усмехается мне, и мы едим в тишине, просто отдыхая под тихую мягкую музыку, которая звучит по всей квартире Макса. Когда мы заканчиваем, то решаем оставить все, как есть, и отправляемся спать. Почистив зубы, мы забираемся в постель вместе. Как только мои глаза начинают закрываться, Макс прижимает меня ближе к своему теплому телу.