Уродина

Трент занимается со мной сексом каждый раз, когда только захочет. В первую ночь он сделал это дважды, и это причинило мне боль. Но Трент сказал, что это должно быть больно, так он узнает, насколько сильно я люблю его. Мне это не нравится, и я не наслаждаюсь этим. Но если я просто лежу и позволяю ему делать все, что он хочет, он заканчивает достаточно быстро и возвращается в свою комнату.

Он также сказал мне, что когда я ухожу на перерыв на работе, я должна позвонить ему и сказать, когда он начинается, и еще раз, когда я возвращаюсь к работе. Трент говорит, что не хочет волноваться обо мне. Я нахожу это довольно милым.

Шейн и я стали хорошими друзьями. Она все еще пытается спланировать вечер со мной и Трентом, но пока ничего не получается. Мой перерыв уже приближается, и сегодня мы с Шейн идем обедать в парк.

— Эй, — говорю я через плечо, в то время как новый клиент загружает товар на ленту конвейера, — я покупаю обед.

— Ни за что, девочка. Тебе нужно копить на колледж. Я покупаю.

— Я все еще должна тебе за первый обед.

— Ты ничего мне не должна, — я действительно хочу сказать ей: «Это ты ничего мне не должна», но она однажды сказала мне, что чувствует себя тупой, когда говорит со мной. И я последний человек в мире, который хочет, чтобы она чувствовала что-либо, кроме того, что она прекрасный человек и удивительный друг, — пять минут, и мне есть, что сказать тебе, — шепчет она.

Пять минут, кажется, длятся вечно, но наш перерыв наконец-то наступает, и мы с Шейн выходим.

— Подожди, мне нужно позвонить Тренту.

— Хорошо, — она идет впереди меня в гастроном.

Я набираю номер Трента, и вызов перебрасывает меня на голосовую почту.

— Привет, это я. Мы с Шейн просто уходим на перерыв. Мы пойдем в парк. Я позвоню тебе перед тем, как моя смена начнется снова, — я выключаю телефон, кладу в свой карман и бегу в гастроном.

— Я заказала для тебя. Как обычно. Сэндвич с пастромой с дополнительной порцией горчицы. Я буду содовую, ты хочешь?

— Просто воду, спасибо.

Долорес, пожилая женщина за прилавком, улыбается мне.

— Приветик, Лили. Ты взволнована? Ты скоро пойдешь в колледж и оставишь это место позади.

— Я никогда не оставлю его позади, просто мигрирую на один сезон, — говорю я, а она смеется. Долорес так добра ко мне, и она всегда дает мне больше пастромы, говоря, что я слишком тощая. Трент недавно сказал мне, что я начинаю прибавлять в весе, и он не хочет быть известен, как парень, у которого толстая девушка. Когда я дома, он накладывает мне ужин, а я просто ем то, что в моей тарелке. Но Долорес всегда дает мне больше еды.

— Ты хорошая девочка, Лили. Ты далеко пойдешь.

— И она супер умная, — подает голос Шейн.

— Спасибо, — отвечаю я, но знаю, что они просто пытаются быть хорошими, ничего больше.

Шейн берет наш обед и идет платить за него. Но я опережаю ее и плачу сама. Я горжусь тем, что могу сделать это. Я заработала эти деньги, упорно трудясь, и они мои, чтобы тратить. Огромное осознание достигнутого успеха накатывает на меня. Это что-то незначительное для большинства, потому что им не приходилось есть гнилые фрукты или проживать дни без чего-то большего, чем вода и объедки. Для них это такая мелочь. Для меня это огромная ракета-носитель уверенности, что я, Лили Андерсон, могу это сделать.

— Угадай, что я слышала, — говорит Шейн, когда мы выходим из гастронома.

— Что?

— Я слышала, как Стейси говорила по телефону и сказала, что если он не бросит свою жену, то она расскажет всем, что у них роман.

Моей первой реакцией было спросить «С кем она говорила?», но в момент, когда слова покидают мой рот, я немедленно отступаю:

— Знаешь, это не имеет значения. Это действительно не имеет никакого отношения ко мне. Я не хочу знать.

— Не важно, так или иначе, она была в своем кабинете и с кем-то говорила.

— Я сказала тебе, что не хочу знать.

— Ты смешная, — она смеется и бежит вперед, к нашему столику в парке. Уже почти конец лета и дневная температура начинает понижаться.

— Пошли, — Шейн радостно призывает меня поспешить. — Давай же, — издалека она выглядит такой счастливой и беззаботной. Но у настоящей Шейн есть история, чтобы рассказать, как и у всех остальных в этом мире.

— Я уже здесь, — я сажусь за стол и разворачиваю свой большой, толстый сэндвич.

— Так, мы должны сходить куда-нибудь прежде, чем ты уедешь в колледж и забудешь обо мне, — говорит она и откусывает кусок своего сэндвича.

— Как я могу забыть о тебе? Ты действительно единственный друг, который у меня когда-либо был. Если, конечно, ты не считать Долорес и леди из магазина подержанных товаров, в который я раньше ходила.

— Что? — Шейн смотрит на меня, и ее глаза округляются от удивления.

В действительности я никогда не говорила ей о моем прошлом, это неловко и сверх унизительно.

— Раньше иногда я ходила в магазин подержанных товаров. Леди там были действительно милы.

— Почему? — ее вопрос задан не с осуждением, а с неподдельным интересом.

— Я, вроде как, пришла из довольно плохого дома.