Уродина

Официантка приносит нам две огромные тарелки и аккуратно ставит их на стол.

— Дамы, могу я принести вам что-нибудь еще? — спрашивает она.

— Нет, спасибо, — отвечаю я ей и смотрю на самую большую тарелку с едой, которую я когда-либо видела. — Мне ни за что не съесть все это без того, чтобы не почувствовать себя плохо после этого.

Шейн уже начала есть свой бургер, попутно запихивая картошку фри в рот. Весь ее рот испачкан в горчице, и она похожа на ребенка. Я хихикаю над ней и ее измазанным соусом лицом.

— Что? — говорит она с набитыми бургером и картошкой щеками. — Я уббю свеу, — я хохочу, потому что понятия не имею, что она пытается сказать. Она жует, а затем проглатывает, берет салфетку и вытирает лицо. — Что? Во мне нет ничего неправильного. Я люблю свою еду, — она такая дикая, что я не могу не хохотать.

Я так рада, что настроение изменилось, и сейчас не так мрачно.

Мы сидим, едим и разговариваем. И прежде чем я понимаю, мне нужно возвращаться на работу.

— Мне пора идти, — говорю я. Но мой голос печален, внезапный мрак настигает меня, и я чувствую страх, потому что не хочу снова терять контакт с Шейн.

— Вот, запиши мой номер, — говорит она, когда роется в своей сумке в поисках ручки. — Аха, — гордо объявляет она, доставая ручку. Она пишет свой номер на салфетке и отдает ее мне. — Теперь твой, — она смотрит на меня и нетерпеливо ждет.

Я говорю свой номер, и она вбивает его в свой телефон. Мы встаем, чтобы уйти. Как только приду домой, то запишу ее номер в свой дневник, чтобы не потерять его.

Мы подходим к кассе, и я чувствую себя полностью униженной, потому что Шейн покупает мне обед.

— Мы были за тем столом, — говорит Шейн, когда поворачивается и указывает на стол, за которым мы сидели.

— Ох, о вашем чеке уже позаботились, — радостно говорит молодая девушка.

Лед сковывает мою кровь, волоски на руках встают дыбом, и я чувствую, что меня вот-вот стошнит. Трент узнал и оплатил счет, и это его способ сказать, что у меня большие неприятности. Мое сердце бьется так быстро, что я чувствую, как все сжимается в груди. Черт, черт, черт.

— Что? Кто заплатил? — спрашивает Шейн, но я уже знаю ответ. Сегодня у меня будут неприятности. Он будет злиться, обвинит в краже денег из его кошелька и накажет меня.

— Он не назвал своего имени, — отвечает девушка. Трент хочет, чтобы я поволновалась и ждала того, что получу дома. — Но я должна сказать, что он был довольно милым, — о, мой Бог, Трент убьет меня. Не фигурально выражаясь, а на самом деле убьет меня. — Я могу сказать, что он нервничал, когда говорил со мной, потому что заикался.

Подождите.

Трент не знает?

— Как любезно с его стороны заплатить за нас. Интересно, кто он, было бы здорово поблагодарить его, — говорит Шейн, когда сует двадцатку в банку для чаевых и подмигивает девушке.

И я остаюсь стоять возле нее, внезапно больше не нервничая. Огромный камень, сковывающий мой живот, исчезает так же, как и завеса внезапной паники.

— Парень сидел в том углу в одиночестве. Он встал, посмотрел на вас, дамы, и улыбнулся. Затем вручил мне пятьдесят долларов, заплатив за себя и за вас, и сказал мне оставить сдачу себе. А еще он очень привлекательный парень, — она немного краснеет.

— Ничего себе, — говорю я, опешив от чужой щедрости.

— Да, ничего себе. И круто, — добавляет Шейн. — Пошли, тебе пора на работу, — она идет к двери, а я подхожу к официантке.

— Вы сказали, что он заикался?

— Да, так и есть.

Я выхожу из кафе и пытаюсь понять, зачем кому-то делать что-то столь благородное и не просить ничего взамен.

— Как круто, никто никогда не покупал мне обед. Напитки да, все время, когда я иду в клуб, но никогда всю еду. Ничего такого, — Шейн через плечо указывает большим пальцем на кафе.

— Мне тоже, — честно отвечаю я.

— Хорошо, что ж, тебе нужно возвращаться к работе, а у меня есть муж, который должен быть дома через два часа. Позвони мне, Лили. И не жди, чтобы сделать это, позвони мне завтра, — она обнимает меня. — Я люблю тебя, — она целует меня в щеку и шепчет, — довольно круто все вышло с обедом. Хотела бы я знать, кто это был.

Я обнимаю ее в ответ и обещаю позвонить ей.

Я пребываю в изумлении всю оставшуюся часть смены. Мужчина. Прекрасный незнакомец заплатил за мою еду.

Но он не совсем незнакомец.

Он — Макс.

Глава 18

— Просыпайся! — орет Трент, и я чувствую, как что-то влажное выплескивается мне на лицо. — Вставай!

Я сажусь в постели, мое лицо и часть волос пропитаны водой, которую Трент только что вылил на меня:

— Я проснулась, — вытираю лицо и встаю с кровати.

— Мы должны выехать сейчас, иначе дорога будет загруженной.

Посмотрев на свои часы, вижу, что сейчас без трех минут четыре утра.

— Я уже встаю, Трент.

— Переодевайся и подготовь мою одежду, а я пока сделаю себе кофе, — он выходит из спальни, и я слышу, как он грохочет на кухне.

Зайдя в ванную, делаю свои обычные утренние дела и переодеваюсь. Я подготавливаю одежду Трента и после того, как все закончила, иду на нашу крохотную кухню. Трент сидит во главе стола и размешивает свой кофе.