Уродливая любовь

Я вкладываю ключ ей в руку. Несколько мгновений она смотрит на него, затем поднимает на меня глаза.

– Тейт, – с надеждой спрашиваю. – Ты ко мне переедешь?

Она еще раз бросает взгляд на ключ и произносит два слова, от которых я улыбаюсь.

«Черт» и «конечно».

Я наклоняюсь и целую ее. Наши ноги, руки и губы становятся деталями одной головоломки, которые идеально подходят друг к другу. Тейт перебирается ко мне на колени. Нам тесно, но это прекрасно.

– Только я не умею готовить, – предупреждает Тейт. – Да и со стиркой ты справляешься лучше. Сама я просто забрасываю в машину цветное вперемешку с белым. И ты уже в курсе, что по утрам я не самый приятный собеседник.

Она сжимает мое лицо ладонями и выдает одно предостережение за другим – как будто я и сам этого не знаю!

– Послушай, Тейт. Я хочу, чтобы ты устраивала в моей квартире беспорядок. Чтобы твоя одежда валялась на полу моей спальни. Чтобы твоя щетка стояла в моей ванной, а туфли – в шкафу. Чтобы в холодильнике можно было найти остатки твоей некудышной стряпни.

Она смеется.

– Ах да, чуть не забыл, – говорю я, доставая из кармана вторую коробочку. Открываю ее. В ней кольцо. – Еще я хочу, чтобы ты осталась в моем будущем. Навсегда.

Тейт потрясенно открывает рот, замирает и смотрит на кольцо.

Надеюсь, она не сомневается, поскольку сам я нисколько не сомневаюсь, что хочу провести с ней остаток жизни. Мы вместе всего полгода, но если чувствуешь, что это твое, значит, это твое.

Молчание Тейт меня беспокоит, поэтому я быстро достаю кольцо из коробочки и беру ее за руку.

– Тейт, согласна ли ты нарушить правило номер два? Потому что я очень хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Тейт даже не нужно отвечать «да». Ее слезы, смех и поцелуй выразительнее всяких слов.

Она отстраняется и смотрит на меня с любовью и благодарностью.

Она прекрасна. Надежда, которую она подарила, прекрасна. Улыбка на ее лице прекрасна. Слезы, струящиеся по ее щекам, прекрасны.

Ее

любовь

прекрасна.

Тейт негромко выдыхает, медленно подается вперед и ласково прижимается губами к моим губам. Ее поцелуй полон любви, нежности и молчаливого обещания, что теперь она моя.

Навсегда.

– Майлз, – шепчет она мне, дразняще щекоча дыханием мои губы. – Я никогда не занималась любовью в самолете.

Я улыбаюсь. Тейт как будто проникла в мои мысли.

– А я никогда не занимался любовью с собственной невестой.

Ее руки медленно скользят вниз по моей шее и рубашке, пока не находят застежку джинсов.

– Думаю, это нужно исправить, – произносит она, завершая фразу поцелуем.

Когда наши губы встречаются, моя броня окончательно разваливается на части, а окружавший сердце ледник тает, превращаясь в пар.

Кто бы ни придумал выражение «Я буду любить тебя до самой смерти», явно не знал такой любви, которую познали мы с Тейт.

Иначе это выражение звучало бы так: «Я буду любить тебя до самой жизни».

Потому что именно это и сделала Тейт.

Своей любовью она вернула меня к жизни.

Эпилог

Мне вспоминается тот день, когда я женился на Тейт.

Один из лучших моментов в моей жизни.

Помню, как стоял в конце прохода вместе с Иэном и Корбином. Мы ждали, когда Тейт войдет в церковь, и вдруг Корбин наклонился ко мне и прошептал:

– Майлз, кроме тебя, никто бы не смог соответствовать моим стандартам. Рад, что это именно ты.

Я тоже рад, что это именно я.

С тех пор прошло больше двух лет, и каждый день я влюбляюсь в нее сильнее и сильнее.

В день, когда мы поженились, я не плакал.

Ее слезы

капали,

капали,

капали,

а мои нет.

И я не сомневался, что уже никогда не смогу заплакать.

По крайней мере, не так, как мне хотелось бы.

Восемь месяцев назад мы узнали, что у нас будет ребенок.

Тейт не старалась забеременеть, но и не старалась не забеременеть.

– Случится – так случится, – говорила она.

И вот свершилось.

Когда мы узнали, то оба пришли в восторг.

Тейт расплакалась.

Ее слезы

капали,

капали,

капали,

а мои нет.

Я был счастлив, но и напуган тоже.

Боялся страха, который приходит, когда сильно кого-то любишь.

Боялся плохого, что может случиться.

Боялся, что воспоминания омрачат тот день, когда я снова стану отцом.

И вот это произошло.

И мне по-прежнему страшно.

Невыносимо страшно.

– Девочка, – объявляет врач.

Девочка…

У нас только что родилась дочь…

Я снова стал отцом.

Тейт стала матерью.

Почувствуй же что-нибудь, Майлз!

Тейт смотрит на меня.

Знаю, она видит в моем взгляде страх. Ей сейчас очень больно, но все же она заставляет себя улыбнуться.

– Сэм, – шепчет Тейт. Она впервые произносит вслух имя дочери. Настояла, чтобы ее назвали Сэм – в честь Кэпа, которого на самом деле зовут Сэмюэль.

Более прекрасного имени и придумать нельзя.

Медсестра подходит к Тейт и подает ей Сэм.

Тейт плачет.

Мои глаза по-прежнему сухи.

Я по-прежнему слишком напуган, чтобы оторвать взгляд от Тейт и посмотреть на нашу дочь.

Я не боюсь того, что почувствую, когда ее увижу.

Я боюсь того, чего не почувствую.

Страшусь, что прошлое убило во мне способность испытывать то, что должен чувствовать каждый отец.

– Иди сюда, – говорит Тейт.

Я сажусь рядом с ней на больничную койку, и она протягивает мне Сэм.

Руки у меня дрожат.