«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Обрадованный Блюм пустился в рассуждения, что «германская опасность сознается Польшей все яснее». И что вот теперь-де Варшава одумается, и начнется «восстановление франко-польского сотрудничества»[411].

Это был продемонстрированный польскими учениками Гитлера образец «новой дипломатии», согласно которой можно подписывать что угодно и с кем угодно — дабы впоследствии, улучив подходящий момент, нанести неожиданный удар. Подпись Рыдз-Смиглы стоила не больше, чем подпись нацистов под договором, гарантирующим независимость Австрии. Вербальные заверения генинспектора польской армии о готовности поляков выполнять свой союзнический долг перед Францией, включая помощь в защите Чехословакии, значили не больше, чем миротворческая демагогия в спичах Гитлера.

К концу осени появится т. н. «польский проект раздела Чехословакии», который будут активно обсуждать в дипломатических кулуарах. 1 ноября 1936 г. министр иностранных дел Чехословакии Камиль Крофта даже будет иметь по этому поводу специальную беседу с советским полпредом в Праге Александровским. В соответствии с польскими замыслами, Чехословакию следовало бы разделить следующим образом: «Судето-немецкие части Чехословакии отходят к Германии. Словакия присоединяется к Венгрии. Польша получает Моравскую Силезию и ряд исправлений на своей границе в Татрах и на Карпатах. Закарпатская Русь отходит к Венгрии лишь в незначительной части. Карпатские же горы переходят к Румынии с тем, чтобы румынская граница приняла в стратегическом отношении „естественный характер“. Жалкий остаток от такого раздела — почти Прага и ее окрестности — остается в качестве „самостоятельной Богемии“, заключающей союзный договор с окружающими ее государствами».

Но поляки не просто делили Чехословакию. Они сопровождали этот дерибан более широкими геополитическими раскладами. Тут вам и аншлюс Австрии, и «урегулирование» на Балканах, и решение проблемы колоний. В общем, мыслили глобально.

Крофта продолжал изложение «польского проекта»: «Румыния привлекается к этому плану не столько приобретением новой территории, сколько германо-венгерско-польскими гарантиями неприкосновенности ее территории, особенно на случай „вмешательства СССР“.

Югославия должна согласиться на гарантию неприкосновенности ее границ, даваемую Германией, Польшей и Италией при торжественном отказе Венгрии от претензий на ревизию своих границ с Югославией.

Австрия соглашается и вступает на путь полного аншлюса, фактического аншлюса, формально сохраняя некоторое неопределенное время свою самостоятельность.

Италия удовлетворяется какими-то гарантиями отказа Германии от дальнейшего проникновения на Балканы, признанием „империи“ и Балеарскими островами. Германия направляет свой нажим на Францию, нейтрализуя Англию, и добивается колоний в Африке, в первую очередь в Марокко»[412].

История не оставила следов, кто был автором этого прожекта поданного как «польский проект раздела Чехословакии». Может, канцелярия Гитлера, и по ее поручению поляки забросили этот «пробный шар» (дело, напомню, было за полтора года до реально произошедшего аншлюса Австрии и за два года до действительного расчленения Чехословакии). Или ведомство Бека по собственной инициативе расстаралось. Это не столь важно. Главное, что польские дипломаты выступали эмиссарами Гитлера и активными проводниками его планов.

Тот самый Рыдз-Смиглы, с которым Блюм связывал надежды на корректировку польской внешней политики, в феврале 1937 г. будет ворковать с Герингом и даже придет в восторг от его (Геринга) «прямодушия и обаяния».

«Душка» Геринг заглянет в Варшаву «в стремлении склонить руководство польской армии к заключению военного договора с Германией, иначе говоря, военного союза». И хотя зафиксировать эту цель визита на бумаге у Геринга не получится, он будет весьма доволен, что «ему удалось улучшить отношения между Германией и Польшей, основываясь на том факте, что Рыдз-Смиглы целиком и полностью принял политику Бека».

Как информировал Литвинов советского полпреда в Берлине относительно визита Геринга в Варшаву, последний «с удовлетворением» констатировал «совпадение отношений Германии и Польши к Чехословакии» и приветствовал «выступления Польши против советско-чехословацкого пакта». «Целью германской политики, — доверительно сообщал Геринг полякам, — остается раздел территории Советского Союза». Дословно: «Вы (т. е. Польша. — С. Л.) займете Украину, а нам — север». «Поэтому, — умозаключал Геринг, — дружба между Польшей и Германией должна быть еще больше укреплена и дополнена военным соглашением». Рыдз-Смиглы «отвечал в дружеском тоне, но короче».

«Оба, как Геринг, так и Рыдз-Смиглы, остались довольны беседами, — писал Литвинов. — Геринг говорил, что его еще никогда не встречали так дружески в Польше, как в этот раз, и он надеется, что путем упорной работы удастся включить Польшу в военный союз. Он очень доволен отсутствием расхождений между польскими военными кругами и Беком, который, по мнению Геринга, уже теперь не прочь был бы заключить военный союз с Германией»[413].