«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Ежегодно поляки с 31 июля по 2 августа отмечали в Гдыне Праздник моря. Во время празднований каждый раз произносились высокопарные (и, естественно, фальшивые) речи о давних традициях польского мореходства. «Каждый поляк, — вспоминал Райле, неоднократно бывший очевидцем этих сборищ, — приехавший из глубинки, будучи исторически невежественным, из всего этого увозил домой твердое убеждение, будто Польша действительно должна вернуть себе „свой исконный порт Данциг“ и возродить могущественный флот. Митингующие ораторы, среди которых нередко были и министры, а иногда даже и президент страны, называли Балтийское море Польским морем»[300].

Если на первых порах деятельность этой лиги и была шутовством «потешных колониальных полков», то по мере возрастания аппетитов великодержавной, шовинистической верхушки в Варшаве идеи обретения Польшей заморских колоний были поставлены в официальную повестку дня государства.

Поначалу необходимость получения колоний официальные круги Варшавы аргументировали демографическими проблемами — перенаселением Польши. С этой целью государство оказывало лиге помощь в приобретении территорий под осадничество в Бразилии, Перу, Либерии. Например, в 1934-м была куплена земля в бразильской провинции Парана, где польские колонисты основали поселок Морская юля (Morska Wola). Был подписан договор с Либерией о хозяйственном и культурном сотрудничестве и о колонизации ее территории.

А далее все чаще стали звучать т.с. классические колониальные тезисы, в которых колонии рассматриваются как объекты грабежа — в первую очередь Польшу, бедную полезными ископаемыми, интересовали источники сырья.

Ну и опять же: все великие державы имеют колонии, а «великую Польшу» обделили. В Варшаве считали, что это несправедливо.

В октябре 1935-го ежемесячник Morze пишет: «Мы, поляки, как и итальянцы, стоим перед большой проблемой размещения и использования быстро увеличивающегося населения. Мы, поляки, как и итальянцы, имеем право требовать, чтобы для нас были открыты рынки экспорта и регионы для поселения, чтобы мы могли получать сырье, необходимое для национальной экономики на условиях, на которых это делают иные колониальные державы»[301].

На страницах Morze адепты польского империализма теоретизировали на тему польского Lebensraum, т. е. «жизненного пространства» — жгучей потребности в получении колоний. Проводился тезис, что «Польша должна выйти из европейских границ» — если намерена стать действительно великой державой. Размещались разглагольствования с призывами к соответствующего толка государственной пропаганде — надо-де пропитать колониальным духом каждого поляка.

Официальная Варшава регулярно поднимала вопрос о наделении Польши заморскими колониями перед западными державами. От Франции требовали передачи Польше Мадагаскара, от Португалии — Мозамбика. В сентябре 1936-го Юзеф Бек с трибуны Лиги Наций обратился с требованием польского членства в комиссии по вопросам отобранных у Германии и Оттоманской империи колоний. Комитет по иностранным делам польского сейма вышел с идеей передачи в польское владение до 9 % бывших германских колоний ввиду того, что Польша, образовавшаяся на обломках разных империй, в т. ч. и Германской, в определенной степени является наследницей последней. Поляки предлагали передать им Того и Камерун, т. к. последние «и так никому не нужны».

«Не менее характерной является, далее, прогерманская кампания, продолжающаяся в консервативной польской прессе, — писал советский нарком Литвинов в письме полпреду СССР в Польше Давтяну 7 февраля 1936-го, — Имевшее на днях место выступление Бека с заявкой на получение Польшей колоний и появившиеся вслед за этим в польской печати статьи о перенаселении Польши, в частности польской деревни, и о вытекающей отсюда необходимости получить колонии имеют также своей целью мобилизовать общественное мнение Польши вокруг империалистических задач, т. е. под знаком прогерманской политики Польши» (выделено мной. — С. Л.)[302].

Действительно, у Франции и Англии польские колониальные требования поддержки не находили. Зато поляки нашли себе союзников в Берлине. Польские претензии насчет заморских владений Гитлер нашел вполне заслуживающими удовлетворения. Оно и понятно: запросы подобного толка со стороны Варшавы служили дополнительным обоснованием «справедливости» и колониальных притязаний третьего рейха. Мол, не только мы, немцы, японцы и итальянцы требуем колоний, вон и другая «великая нация», «оплот европейской цивилизации» — Польша — тоже поднимает эти вопросы.