Урок географии

Трамваи открытые, лавки поперек, ступеньки с обеих сторон во всю длину. Вижу, трое малайцев сидят на лавочке, как раз мне, четвертому, место есть. Сел. Хвать, малайцы снимаются, будто духу моего не выносят, и на заднюю площадку перебираются. Ну, думаю, надо им объяснить, что я не англичанин, авось не будут так ненавидеть. Оборачиваюсь, говорю громко:

- Ай эм рашен, ноу инглиш. Тэйк ёр плейс, плиз.

Это значит: "Я русский. Садитесь, пожалуйста".

Улыбаются, стоят. А я один на лавке сижу.

"Не верят", - думаю. Тут по ступенькам добирается до меня кондуктор: билет получите.

- Да, - говорю, - а почему люди ушли? Вон уж на площадке давка, говорю. - Жара такая, пусть сядут, а то я уйду, людей спугнул.

Кондуктор объясняет:

- Правило уж такое. Желтый с белым не смеет на одной лавке сидеть.

- А мне, - говорю, - очень будет приятно. Очень прошу вас.

Кондуктор улыбается, плечами пожимает.

- Не имею права допустить нарушения, меня со службы погонят, если кто увидит.

- Мне придется, - говорю, - пешком идти: не хочу людей пугать, не желаю, чтобы из-за меня давка была.

- А вот, - говорит кондуктор, - передняя лавка свободна вовсе.

- Так чего же, - говорю, - они не сядут, а на площадке жмутся?

- Для белых эта лавка. Желтые не имеют права там сидеть. Передняя - это чтобы продувало и от желтых духу бы не несло на господ. Нехорошо, если желтые впереди.

А сам - как лимон. Тоже малаец.

"Вот, - думаю, - тут уж довели до самой точки: не только имени, духу боятся".

Пришлось мне перебраться на переднюю лавку. Сижу, как идиот. То есть, как англичанин. И не могу я так. Хоть сходи. И вдруг выдумал: спинка-то у скамейки переворачивается, когда трамвай назад идет, все спинки переворачиваются, и все сиденья тогда глядят в другую сторону. Я перевернул спинку и сел задом по движению. И колени в колени с малайцами, что сидели на второй лавке. Я давай с ними болтать. Весь трамвай загудел. Но, вижу, улыбаются. Кондуктор не посмел ничего сказать. Видно, в правилах не было предусмотрено такого случая, как бы сказать, ну такого... бузового.

Да-с, так вот еду. Говорю: я русский и вообще черт с ними, с правилами и с англичанами.

- У нас, - говорю, - этого нет, дорогие друзья. У нас в трамвае все навалом, и будь ты малаец, или эфиоп, или, говорю, китаец - все равно. У нас, говорю, даже англичан пускают.

Они как фыркнут! Однако осторожно. Крепко у них так в головах насчет англичан завинчено.

А тут вскоре сел англичанин. Позвал кондуктора, и пришлось спинку переворачивать. Англичанин даже не взглянул на меня, сел на один край, я на другой.

А вот еще одно английское гнездо. Тоже база. Гонконг. Тут уж китайцы. Они там все в отдельном квартале. Улочка узенькая, шагов десять ширины, и, как флаги на веревках, повешены вывески. Из материи. Живут до того скучно, что одни только двери, кажется, и есть. Стен будто совсем нет.

И валит по этой улочке полным ходом трамвай. И китайские мальчишки, как воробьи, прыскают из-под трамвая. Я прямо глаза жмурил - вот-вот задавит. Однако - никого. А улица полна народу. И за трамваем народ сейчас же смыкается, как вода.

- Что это, - спрашиваю соседа, - тесно так живут?

Сосед был голландец, он ответил:

- Места им отведено мало, а их много. Вы посмотрите их на воде.

Я пошел к воде. Правду сказать, не видать было воды. Под берегом все битком забито было китайскими шлюпками. Как мостовая. Я спросил:

- Нельзя ли покататься?

- Ах, пожалуйста! - И сейчас же меня один китаец повел через чужие шлюпки дальше и дальше по этой шлюпочной площади. Шлюпки все палубные, очень аккуратно сделаны, чистенькие. - Вот, - говорит, - это моя. - И стал подымать парус.

Я взялся за руль. Вышли мы из кучи шлюпок, все китайцы помогали, проталкивали. И надо всеми шлюпками стоит запах китайской пищи: кунжутного масла и чесноку. И у нас из люка шел тот же дух.

Тут ветерок покрепче нажал, я ногой уперся в брезент: впереди брезент пакетом лежал. Вдруг пакет зашевелился, как живой. Я даже струхнул сначала. Смотрю, из пакета - голова, круглая, как на шахматной пешке. Китайчонок. Жмурится на солнце.

- Это, - говорит хозяин, - мой сын.

Я достал две картинки от папирос, даю ему. Он взял и что-то по-китайски крикнул. И вдруг из люка - китайская девчонка. Мальчик побежал по палубе года ему три. Я кричу: "Упадет!" Китаец мой только смеется. Мальчишка стал с девчонкой картинки делить. Я нашарил еще одну в кармане и кричу: "На еще!" Он увидал. Смотрю, вылезает еще девчонка. Я говорю хозяину:

- Сколько же у тебя их?

Полез я по палубе, заглянул в люк. Там, на дне, на циновке сидела китаянка. На руках ребенок, а перед носом жаровня, на ней она рыбу жарила. А если там на ноги встать, то ровно по пояс придется ей палуба. Жить там можно только ползком.

- А дом у вас на берегу есть?

Китаец замахал руками:

- Нас на берег не очень и пускают.

Я говорю:

- Много вас на воде?

Китаец никак не мог сказать такого числа, он по-английски не знал, как и сказать, объяснил кое-как: выходило, несколько тысяч.

- А если буря?

Китаец серьезным стал.