Урок мастера

Джеймс Генри Урок мастера

Генри Джеймс

Урок мастера

Пер. - А.Шадрин.

1

Ему сказали, что дамы ушли в церковь, но он имел возможность убедиться, что это не совсем так, судя по тому, что увидел с верхних ступенек лестницы (она спускалась со значительной высоты двумя маршами, очень изящно изогнутыми на повороте), стоя у порога дверей длинной, залитой светом галереи, откуда открывался вид на огромную лужайку. Там, в некотором расстоянии от него, под развесистыми деревьями, прямо на траве сидело трое мужчин; четвертую же фигуру никак нельзя было принять за мужчину: против этого говорило цветное пятно летнего платья, выделявшееся среди окружавшей его густой свежей зелени очень ярким малиновым мазком. Лакей, провожавший Пола Оверта наверх, спросил, не хочет ли он сначала пройти в отведенную для него комнату. Молодой человек отклонил это предложение - ему было незачем приводить себя в порядок: ехал он очень недолго, нисколько не устал, и ему хотелось сразу же приобщиться к необычной для него обстановке, как он всегда это делал, приехав на новое место. Он постоял немного, глядя на сидевших внизу людей и на восхитительную картину - на необъятный парк старинной усадьбы неподалеку от Лондона (от этого она только становилась еще привлекательнее) в один из упоительных июньских воскресных дней.

- Но кто же эта дама? - спросил он лакея, прежде чем тот успел удалиться.

- Если не ошибаюсь, это миссис Сент-Джордж, сэр.

- Миссис Сент-Джордж, жена знаменитого... - тут Пол Оверт запнулся: ему подумалось, что лакей может этого и не знать.

- Да, сэр... по всей вероятности, сэр, - сказал слуга, которому явно хотелось дать вновь приехавшему понять, что человек, гостящий в Саммерсофте, личность безусловно значительная, будь то даже одной причастностью своей к этому дому. Тон его был, однако, таков, что наш бедный Оверт на какое-то мгновение подумал; что сам-то он, как видно, вряд ли достоин здесь находиться.

- А кто же эти господа? - спросил он.

- Один из них генерал Фэнкорт, сэр.

- Ах, вот оно что, ну спасибо. - Генерал Фэнкорт, в этом не могло быть сомнений, прославился чем-то, что он совершил (а впрочем, может быть, даже и не совершал, молодой человек не мог в точности вспомнить, как было дело), несколько лет тому назад в Индии. Лакей ушел, оставив стеклянные двери галереи открытыми, и Пол Оверт, который стоял теперь один да верхней площадке широкой двойной лестницы, облокотившись на кружевные чугунные перила, которые, как и вся прочая отделка, относились к той же эпохе, что и весь дом, увидел, что он попал в чудесное место и что пребывание его здесь обещает быть приятным. Все, что его окружало, было выдержано в одном стиле и говорило в унисон - звучным голосом Англии первой четверти восемнадцатого столетия. Можно было подумать, что это летнее воскресное утро в царствование королевы Анны (*1): слишком уж безмятежна для нашей современности была разлитая вокруг тишина; близость при ней становилась далью, и веяло таким просветленным покоем от своеобычия этого большого дома, чьи гладкие кирпичные стены, на всем протяжении своем нигде не оскверненные присутствием плюща (так женщины с очень, хорошим цветом лица не любят вуалей), выглядели скорее розовыми, нежели красными. Когда Пол Оверт заметил, что сидящие под деревьями люди начинают обращать на него внимание, он вернулся сквозь раскрытые двери назад, в длинную галерею, гордость этого дома. Она тянулась от одного его конца до другого; яркие краски ее убранства, высоко прорезанные окна, побледневшие цветочные узоры на ситце, портреты и картины, которые нельзя было не узнать, уставленные белым и синим фарфором горки, изощренные гирлянды и розетки на потолке все это являло собой некий легкий и радостный переход, уводивший вас в глубины минувшего века.