Уроки анатомии и любви (СИ)

Я засмеялась: — Тише! Мы же не одни!

— Во-первых, кроме нас тут никто ни хрена не понимает по-русски, сколько бы я ни учил — он обрёченно, но с улыбкой выругался в адрес своевольного и упрямого деда. — А во-вторых… Мы здесь одни — надвигаясь на меня прорычал он. — Они уехали в соседний город на местный праздник, звали нас с собой… — он подошёл ещё ближе, — но я сказал…

— Что ты сказал?.. — я уже задыхалась от желания.

— Что мы пойдём на море… — последние слова он произнёс уже шёпотом и жадно впился в мои губы. Лука нетерпеливо раздвинул их языком и мощно, страстно, почти грубо упивался поцелуем. Мои ноги подкашивались от удовольствия и предкушения. Я оторвалась от него на пару секунд, только, чтобы сказать:

— Тогда идём, покажешь, какое тут у тебя бурное море… — и положила руку на бугорок, туго натянувший шорты.

Он нетерпеливо подхватил меня и, пока нёс в спальню, я прижималась к его широкой, горячей груди и со смешанным чувством сладкого предвкушения и страха слушала, как бешено бьётся сердце любимого.

Не выпуская меня из рук, Лука сел в кресло, а я осталась сидящей на его коленях.

— Милая, ты можешь в любой момент остановить меня… — пришептал он.

Я промолчала в ответ, а в мыслях крутилось бесконечное: "Я не хочу, чтобы ты останавливался".

Лука нежно и очень осторожно поцеловал меня в губы. Я поняла, что он не хочет торопиться, не хочет напугать меня. Легкий поцелуй постепенно становился более страстным и напористым. Сначала он, вперемешку с поцелуями, начал оттягивать и слегка посасывать мою нижнюю губу, затем его язык нежно раздвинул влажные губы и проник в рот. Ласково и неторопливо, поглаживая мой язык своим, он развязал накидку на моих плечах и кинул лёгкую ткань на пол. Я ещё крепче прижалась к нему грудью, отчего он хрипло застонал и нетерпеливо раздвинул полоски моего купальника по сторонам, открыв набухшую от возбуждения грудь. Лука становился всё более настойчивым и требовательным в ласках. Положив свою твёрдую ладонь мне на спину, он одним резким рывком прижал меня к своей груди. Я подыгрывая ему и желая ещё больше распалить, нежно прижала руки к напрягшемуся прессу любимого и начала потихоньку тереться напрягшимися сосками о поросль на его груди. Я знала, как это его заводило! Знала, что это напоминало момент нашей первой встречи.

— Детка… — простонал он еле сдерживаясь и потянул завязки на моих плавках. Сначала с одной стороны, потом с другой. Он откинул маленькую яркую ткань в сторону и, продолжая неистово и глубоко меня целовать, охватил руками мой таз и слегка сжал. Я настолько завелась, что уже вся горела там, внизу… Я интуитивно начала тереться своими распухшими нижним губками о мужское мускулистое бедро. Он снова тихо застонал мне в губы и его рука, обхватывающая меня за таз, поползла вперёд и вниз, с каждым сантиметров приближаясь большим пальцем к клитору. И вот, он раздвинул мою возбужденную, раздутую плоть и мягко скользнул по напряжённому, клитору этим самым пальцем. Я застонала от этого безумного, сладкого ощущения. Лука убрал палец, и я уже хотела запротестовать, но он поднёс его к своим губам, облизал и снова вернул на торчащий, подергивающийся клитор.

— Лиза, я больше не могу, девочка моя… — он был, как одержимый. В его голосе, движениях, ласках смешалось столько чувств и эмоций. От бесконечной нежности и заботы до зверского, сводящего с ума желания. — Идём, — он снова подхватил меня на руки и положил на кровать. Мой мужчина быстро скинул свои шорты и я успела заметить, насколько набух его пенис. Головка стала просто огромной и, от избытка прилившей крови, к её цвету примешивалась лёгкая синева. Он навис надо мной в яростном, ненасытном поцелуе, а я дотянулась до его члена и нежно обвела пальчиками вокруг влажной головки.

С губ любимого сорвался отчаянный стон: — Что ты со мной делаешь, девочка моя?! — и он, скользнув влажным языком по моей шее, припал к набухшему, истомившемуся по поцелуям соску. Мягкий язык несколько раз обвёл вокруг этого центра удовольствия, затем переместился к другому — сморщенному и вытянутому, тоже ждавшему своей порции ласк. Пока он его посасывал и покусывал, мои руки блуждали по мужскому телу, как руки одержимой, словно ища что-то или пытаясь быть одновременно и сразу везде.