Уроки атеизма

Дело в том, что небезразличные мне товарищи по атеистическим окопам выразили сомнения в моей искренней радости по поводу того, что закон «О защите чувств верующих» был наконец принят. Должен со всей ответственностью заявить: я не просто рад, я счастлив, так как мы имеем чистейшее, буквально лабораторное экспериментальное доказательство того, что я говорил в своих передачах, а теперь и в этой книге.

Я говорил, что православие нежизнеспособно без дубинок, наручников, сроков, батогов, ссылок и т. п. И это, признайтесь, многим казалось поэтическим преувеличением либо нагнетанием страстей. Но прошло время, и все мы получили возможность убедиться в справедливости моих слов. Притом это уже не риторика – это действительно абсолютно чистый, грандиозный, блистательный эксперимент.

Вспомним Вильгельма Вундта, немецкого психолога, физиолога и языковеда. Ему принадлежит замечательное высказывание: «Порой мы не можем в лаборатории поставить тот или иной важный эксперимент – за нас это делает история». И в данном случае история провела эксперимент за нас, доказав, что все эти легенды о некоем всемогущем боге совершенно бессильны без поддержки очень примитивных, очень устарелых, являющихся приметой очень неразвитого государства методов. И религиоведы, глядя на сегодняшнюю ситуацию, могут сделать блестящее обобщение о том, как же на самом деле распространялось христианство.

Мы видим, что оно не приспособлено ни к какой живой, нормальной, настоящей среде. В данном случае средой выступило российское общество, и результаты эксперимента оказались очень красноречивы. Зато теперь мы можем с уверенностью ответить на вопрос, в чем сила христианства. Ответ будет ясным и конкретным: «В статье 148 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Так что я был абсолютно искренен – ведь, пожалуй, ничто не является более важным, чем чистота и успех эксперимента, итогом которого явилось доказательство гипотезы, многим наблюдателям казавшейся слишком смелой. Впрочем, надо отдать должное нашему лабораторному материалу – как бы вы ни хулили депутатов Государственной Думы, как бы их ни ругали, что бы про них ни говорили, но они оказались потрясающим объектом для исследований, значительно превосходящим по своим возможностям не только лягушек или аплизий, но даже крыс и морских свинок. И это заслуживает отдельной благодарности.

Урок 39. Христианская злоба

Возник интересный вопрос. Если попытаться найти и сформулировать некое определяющее, объединяющее христиан качество и чувство – что это будет за качество и что за чувство?

Я полагаю, что наиболее характерной, наиболее присущей христианам чертой является злоба. И сейчас мы поговорим с вами о христианской злобе как о самой яркой и самой заметной особенности этой идеологии. Повторяю – мы говорим не о так называемой вере, не о частном деле неких граждан. Мы говорим именно об идеологии.

В том, что злоба является самой характерной чертой христиан, мы смогли убедиться, когда следили за своеобразным рецидивом средневековых процессов над ведьмами, проявившимся в виде процесса над бедными девочками, которые где-то не там спели свою песенку. Но если мы обратимся, скажем так, к более свежим по историческим меркам примерам, мы увидим эту исключительную злобность практически во всем и у всех. Например, у православных христиан считается мерилом добросердечия и благостности некто Иван Сергиев, церковный псевдоним Иоанн Кронштадтский. Посмотрим, чем он отличился и чем запомнился. А запомнился он тем, что в 1908 году, когда Лев Николаевич Толстой тяжело болел и за него переживала вся Россия, Иоанн Кронштадтский молился о смерти старенького писателя, призывая своего бога убить его. В дневнике за 1908 год Иоанн Кронштадтский записывает свое прошение: «Не дай ему дожить до праздника. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь», – и т. д.

У христианской злобы, у костров, у нетерпимости и свирепости, которую мы видели в отношении картин Ильи Ефимовича Репина, поэм Александра Сергеевича Пушкина, многочисленных выставок и спектаклей, конечно, очень глубокие, серьезные корни. Что уж говорить о Библии, которая вся насквозь пронизана призывами к мести и ненависти, требованиями безжалостно убивать по национальному и расовому признаку. Причем надо помнить, что там все далеко не безобидно – древние евреи очень любили масштабные истребления. Если не ошибаюсь, в Четвертой Книге Царств, в главе 19, радостно сообщается о том, как бог мгновенно за какую-то малую провинность убивает ни много ни мало сто восемьдесят пять тысяч ассирийцев. А в Третьей Книге Царств пророк Илия одномоментно убивает восемьсот пророков на горе Кармель.