Уроки для двоих (СИ)

Сказать, что я обалдела — ничего не сказать. Если бы мы со Львом не переписывались, а разговаривали, я бы точно потеряла дар речи. Но так оставалось только хлопать глазами и пытаться сохранять невозмутимое выражение лица — я в этот момент сидела вместе с мамой на балконе, пока мальчишки играли в настольную игру на кровати Фреда.

«Могли бы и не признаваться».

«Я честный человек. И потом, мне хотелось сказать, что вы прекрасны».

Я сглотнула, ощущая жаркую тяжесть в груди.

«Вы уже говорили это».

«Я говорил только про ноги. Всё остальное тоже выше всяких похвал».

Я не знаю, почему, клянусь, не знаю… Но я напечатала:

«А что вам больше нравится?»

Судя по непродолжительному молчанию, Лев всё-таки завис от подобного вопроса. Впрочем, я тоже. Но в моём случае дело обстояло хуже: зависнуть от собственноручно написанного — это сильно.

«Последний раз я так себя чувствовал, когда мне в институте попалась задача с опечаткой, и я не мог её решить».

Я тихо фыркнула, пряча лицо от бдительной мамы.

«Удивились, что такие задачи существуют на свете?»

«Скорее, не мог поверить в это. И сейчас сложно… Алёна, вы мне вся нравитесь. Но если рассматривать этот вопрос в контексте части тела, которую больше всего хочется потрогать, то начал бы я, пожалуй, с нижней».

Господи, он же описал это абсолютно не эротично… Но почему я так завелась-то?..

«Контексты — это моя епархия, Лев Игоревич».

«Согласен. Тогда так: в вашей дроби интересно всё, но начать раскладывать её я хочу со знаменателя. Это уже моя епархия, верно?»

Раскладывать… Я совершенно не помнила, что значить «разложить дробь» в контексте именно дроби, но здесь явно был другой контекст, от которого у меня горели не только щёки, но и остальное тело.

А ещё я совершенно не представляла, что ответить. Даже с учётом того, что я не хотела прекращать эту странную фривольную переписку, я не могла придумать, как её продолжить в том же тоне. В моей жизни раньше не было ничего подобного.

«Верно», — написала я в конце концов и замолчала.

Пару минут Лев тоже молчал, а затем вновь начал печатать.

«Вы не обиделись?»

«Нет».

«Я обещаю, что не буду торопиться».

Я почти увидела обеспокоенное лицо Льва и грустно улыбнулась. Обращается со мной как с хрустальной вазой… Ну почему он не нашёл себе женщину попроще? Такой мужчина, как сказала бы мама.

«Это правильно. Прежде, чем раскладывать дроби и решать задачи, надо хорошенько подумать».

«Тут вы абсолютно правы».

«А если вы хорошенько подумаете, то поймёте, что вам нафиг не нужна эта дробь, — напечатала я, не сомневаясь, что так оно и будет. — Слишком замороченная. Есть проще».

И кто бы мне объяснил, почему, когда пришёл ответ Льва, я едва не застонала от облегчения?..

«Я всегда любил сложные задачи».

Наш отдых постепенно подходил к концу, и с каждым прошедшим днём близнецы становились всё грустнее и грустнее, чувствуя приближающуюся перспективу похода в школу. Первый раз в пятый класс! А как от этого грустили мы с бабушкой — словами не передать.

Но меня наполняла не только печаль при мысли о будущем начале трудовыебудней, но и нетерпение от желания увидеть Льва. За отпуск мы с соседом наболтали, наверное, половину первого тома «Войны и мира», и у меня даже появилась некоторая зависимость от этих разговоров. Когда Фред и Джордж днём что-нибудь чудили, я сразу думала, какими словами буду описывать случившееся Льву вечером. Я предпочитала не рассуждать о том, что всё это значит, и просто наслаждаться. Разговорами, шутками, лёгким флиртом… Лев позволял его себе редко, но когда позволял, мне было и приятно, и стыдно. И постепенно «приятно» становилось больше, чем стыдно… И мне казалось, что я почти сдалась, позволив себе поверить, что всё возможно, и у нас действительно может что-то получиться.

Но…

Вечером накануне нашего возвращения я долго стояла на балконе и смотрела на южный ночной город, освещаемый только тусклым мерцанием звёзд, да ярко-белой луной. Когда я узнала о смерти Антона, то несколько дней не могла спать, и тоже стояла так возле окна, ожидая, пока вновь проснутся близнецы, и ни о чём не думала. Я тогда и сама себе казалась мёртвой, бесчувственной, замороженной… Десять лет я и была такой, меняясь только в присутствии своих детей.

Но с появлением Льва в нашей жизни что-то изменилось. И как ему это удалось? Неужели только из-за похожести на моего мужа?..

Телефон завибрировал, и я взглянула на экран.

«Алёна, я хотел спросить».

Интересно…

«О чём?»

«Ваша мама дала мне ключ от квартиры. Я могу вернуть Фиму на место сам, а могу оставить у себя. Тогда вам нужно будет зайти ко мне и забрать его».

Фиму, значит… Что ж, я отлично понимала: на самом деле Лев «хочет спросить» совсем не про Фиму.

Мне было немного стыдно, но я всё же ответила:

«Я зайду».

В конце концов, я уже не маленькая девочка, глупо отрицать очевидное…

«Я рад».

Я не знала, рада или нет — слишком много чувств смешалось в душе. Но то, что мне необходимо… быть ко Льву чуть ближе, знала наверняка. Ещё не факт, что мы дойдём до того, о чём оба сейчас думаем, но хотя бы поговорим друг с другом по-настоящему, а не на экране телефона.