Уроки для двоих

— Ничего особенного, — с готовностью ответил мужчина. — Во-первых, я надеялся, что ты позволишь мне себя проводить, а во-вторых — что ты не станешь избегать меня после вчерашнего разговора. Мне кажется, ты уже давно должна была убедиться, что я понимающий человек. И я тебя понял. И принял к сведению. Мы можем просто общаться, как хорошие знакомые, вместе гулять с близнецами. Можем ведь?

Мне хотелось ответить: «Нет, не можем», но тогда пришлось бы объяснять, почему, поэтому я, стараясь казаться невозмутимой, произнесла:

— Конечно.

— Вот и славно. — Голос Льва сразу стал теплее. — Тогда скажи мальчишкам, что я приглашаю вас в гости в субботу вечером.

— О! — я хлопнула глазами. — Да? Они будут рады.

— Я тоже, — заверил меня Лев, и я дипломатично промолчала.

Близнецы не просто были рады — они буквально возликовали, даже несмотря на сопливые носы, чуть слезящиеся глаза и небольшую температуру. Впрочем, состояние их всё равно было уже гораздо лучше, чем утром, поэтому я сказала:

— Однако помните, что к субботе вы должны быть как два рыжих огурца! Иначе ни в какие гости мы не пойдём, само собой.

Фред и Джордж укоризненно посмотрели на меня красноватыми глазками.

— Мама, но мы же не заразные…

— Это же просто климатизация…

«Ак» они каждый раз пропускали, как лишнюю деталь. И действительно, зачем она нужна?

— Неважно. Дяде Лёве всё равно не доставит удовольствия на ваши сопли смотреть. Так что сначала — здоровье, а уже потом — торт!

По-моему, от радости у них даже сопли внезапно прошли.

— То-о-орт?!

— А будет то-о-орт?!

Вот зря я, наверное, это сказала. Но в конце концов, я медовик детям печь собираюсь, а Лев так, сбоку припёка. А у них будет дополнительный стимул выздороветь!

— Да. Если поправитесь.

Мальчишки радостно заулыбались.

— Поправимся. Обещаем, мам!

— Да-да, обещаем!

Чуть позже, когда мы с моей собственной родительницей убирали со стола, я поинтересовалась у неё, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально:

— И зачем ты сегодня позвонила Льву?

Мама посмотрела на меня, как на козу, которой бесполезно объяснять значение букв алфавита — всё равно интеллект не позволит научиться читать.

— Лев сам мне позвонил с утра, спрашивал, ушла ты уже на работу или нет. И я сразу поняла, что вы опять поссорились — ну, раз ты от него бегаешь. Ещё и обед с собой не взяла! Совсем сдурела девка.

— А откуда ты…

— Что я, по-твоему, не помню, сколько хлеба у нас оставалось вечером? Утром смотрю — то же самое. И колбаса на том же месте, и сыр. Тут, знаешь ли, и идиот сложит два и два.

Я тяжело вздохнула. Нет, у меня не мама, а какой-то Шерлок Холмс. Это ж надо, ещё и колбасу с хлебом проверила!

— Но раз Лев нас в гости пригласил, вы если и не помирились, то на пути к примирению, а значит, я довольна, — заключила родительница торжественно, и я решила промолчать и не разочаровывать её. Мы ведь с соседом и не ссорились… Просто для него возможны отношения и брак без любви, а для меня — нет. Как говорится, элементарно, Ватсон.

А на следующий день в школу начали стекаться мои одиннадцатиклассники — получать учебники, общаться, прибираться в классе. Почти все загорелые, отдохнувшие, красивые, с опустевшими после лета головами. Я смотрела на них — и не могла представить, что на будущий год они сюда не придут. Всё же эти ребята — мой первый опыт классного руководства. Я взяла их сразу, как вышла на работу. Фред и Джордж тогда были совсем крошками, но я была вынуждена оставить их с бабушкой — нам требовались деньги. Впрочем, не только деньги — мне было необходимо как-то отвлечься, дома я погружалась в депрессию больше, чем могла себе позволить. Поэтому я вышла на работу, а чтобы мне было совсем весело, взяла в классное руководство пятиклассников.

Почти семь лет прошло… страшное дело.

На фоне загорелых после лета одноклассников наша главная отличница Наташа Иванова в этот раз выглядела слишком бледной — явно никуда не ездила. Я бы промолчала, но ребята её затормошили вопросами, что да как, и лишь влюблённый в Наташу по уши Федя Клочков ничего не говорил, смотрел только искоса. Близко он не подходил — главным образом потому что рядом с Наташей, как всегда, стоял Серёжка Савинков — мальчик из параллельного класса, с которым она встречалась. До сих пор не понимаю, как её угораздило — Серёжка, на мой взгляд, ей совершенно не подходил, но любовь-то зла, особенно в семнадцать лет.

— Да, мы с родителями в этом году в Москве торчали, — говорила она, улыбаясь, но улыбка казалась мне какой-то бледной. — Так получилось.

Наташа всегда была живой и радостной девочкой, к тому же, очень симпатичной — тёмные волосы, ярко-голубые глаза, фарфоровая кожа, правильные черты лица и хорошая фигура. Она нравилась не только Феде, но до глубины души влюблён был он один, даже Серёжа… нет, не до такой степени.

Но сегодня в Наташе не было ни живости, ни радости, ни тем более яркости — она словно пришла в школу после затяжной и тяжёлой болезни. Впрочем, может, так и есть? Кто знает, вдруг они всей семьёй перенесли лютый грипп, поэтому и на море не поехали.