Уроки для «Вожака стаи»

Если говорить о мощи и харизме, то Роман и сам был более чем впечатляющим. Когда мы встретились, он, шесть футов и два дюйма в высоту и, по крайней мере, двести тридцать семь фунтов по весу, мог выжать триста восемьдесят лежа. И при этом был невероятно интеллигентным. Спортивные журналисты описывали его стиль игры, как тонкий и изящный – но у него не было ни одной идеи, как сделать такими же свои отношения с собственной собакой. «Слушай, помоги мне, парень», – сказал он, показавшись в дверях моего «Центра» с двумя псами на буксире. Указав на Кейна, он добавил: «Моя собака нападает на моих друзей!» Как и у многих моих клиентов, проблема Романа крылась в определении движущих сил в доме. Как правило, когда люди впервые приносят собак домой, они просто не знают, что делать с ними, – и особенно с представителями мощных крупных пород.

Конечно, они выбирают эти породы потому, что эти собаки, большие и красивые, создают некоторый имидж для своих хозяев. Но порою владельцы ожидают увидеть нового питомца сразу же идеальным существом, даже не понимая, какие именно потребности животного нужно уравновесить и удовлетворить.

Ведь по моему лицу видно, что я действительно наслаждаюсь своей работой? Мы многое можем узнать о том, как давать и получать любовь, если прислушаемся к тем урокам, которые нам дают собаки.

Когда Роман пришел ко мне, Кейн был подростком, это самое сложное время в процессе становления собаки. Так же, как и у подростков человеческого рода, и у собак это тоже – фаза, когда животное пробует все и пытается раздвинуть свои границы и – впервые – понять границы, которые определяет его хозяин. Роман был молод и одинок и зачастую зависал дома с игроками своей команды. Сам будучи очень сильным представителем мужского пола, он решил, что Кейн автоматически будет подчиняться ему и его друзьям, таким же мачо, как и он. Но Кейн знал свою силу куда лучше, чем его хозяин, и в его планы не входило становиться чьим-то миленьким послушным маскотом. Быть талисманом – это история не про Кейна.

Похоже было, что некоторые друзья Романа утробно боялись собак – особенно таких больших и мощных, как ротвейлеры. Они это скрывали, разумеется, но Кейн учуял их страх моментально. Вся мужская энергия, заряженная тестостероном и адреналином, которую источали Роман и его приятели, делала Кейна еще сильнее, и он был полон решимости завоевать место равного в окружении Романа.

Когда друзья Романа вели себя грубовато рядом с ним, Кейн был готов показать им рычанием и укусами, что он знает их секрет. Он как будто бы говорил группе: «Не стоит недооценить меня. Я рожден, чтобы стать одним из вас, ребята».

Слишком для меня

Роман так ничего и не понял, что происходит с Кейном, и спустя год совместного проживания он оставил его у меня в «Центре». Чего никто в то время не знал, так это того, что я и сам чувствовал: все это слишком. Шел 1994 год, я только что женился на моей девятнадцатилетней подружке, узнав, что она беременна. Мы встречались только десять месяцев и так и не успели хорошо узнать друг друга. В двадцать четыре я точно не планировал остепениться, слишком скоро. Однако я был воспитан моими родителями, и это означало порядочность в отношении женщин, так что я хотел поступить правильно.

И не успел закончиться свадебный прием, как я понял, что я совершенно не готов ни к браку, ни к ребенку. Да у меня даже счета в банке не было на тот момент. Я жил с шестью собаками в переделанном студио на заднем дворе у одного своего приятеля и почти все свои деньги вкладывал в новый бизнес, доходы от которого появляться совсем не спешили. Я брал только десять долларов в день за постой и тренировку каждой собаки. И хотя у меня собиралось от пятнадцати до пятидесяти собак в «Центре», даже половина из них не принадлежала клиентам, которые хотели бы, чтобы я справился с их проблемами, и платили бы за это. Большая часть – подкидыши, которых я забирал в группах спасения собак или подбирал на улицах.

У меня не было и родственников в Америке, так что мои единственные родственные связи были представлены родителями и братьями жены латинского происхождения, но твердо усвоившими американские ценности. У меня не было ни одного решения задачи, как совместить жесткие гендерные представления моей родины с тем, чего от меня ждала моя очень американская жена. Когда родился мой сын Андре, а я внезапно стал молодым отцом, я впал в еще большую растерянность. Я хотел, чтобы меня уважали, но перепутал уважение и страх. Как и у футболистов, с которыми дружил Роман, у меня тоже было множество страхов, которые мне хотелось скрыть.

Я в отчаянии смотрел по сторонам, пытаясь найти своего рода образец, ролевую модель, которая помогла бы мне стать тем человеком, которым я хотел стать.