Уроки дыхания

– Думаю, он унаследовал мое отношение к запахам, – ответила Мэгги.

– Это же просто пластмассовая коробочка, в которой я мыло для лица держала.

– Он, как увидел меня, спрятал ее за спину, – сказала Мэгги. – Смутился, что я его застукала. Всегда любил делать вид, что ему все нипочем, ты же знаешь, как он себя вел. Но через несколько дней, когда твоя сестра пришла за вещами, я эту мыльницу где только ни искала, нигде не нашла. Она укладывала твою косметику, потому я о мыльнице и вспомнила. «Давайте посмотрим, она где-то тут», – говорю ей, но мыльница как сквозь землю провалилась. А у Джесси я спросить не могла, он ушел, как только появилась твоя сестра, ну я и стала открывать ящики его стола, там ее и нашла, в ящике, где он держит свои сокровища, вещи, которые никогда не выкинет, – старые бейсбольные открытки, газетные вырезки насчет его группы. Но твоей сестре я ее не отдала. Просто закрыла ящик. И я уверена, Фиона, он эту мыльницу и до сих пор хранит, и не говори мне, что это из жалости. Ему нужна память о тебе. А память для него, как и для меня, в запахах. Запах позволяет ему вспомнить человека яснее всего.

Фиона смотрела на свою пивную банку. Тени для век придавали ей, заметила Мэгги, странную привлекательность. Такие… персиковые. Они делали веки нежно-розоватыми, бархатистыми, как персик.

– А выглядит он так же? – спросил Фиона.

– Так же?

– Ну, как раньше?

– Да, а что?

Фиона коротко вздохнула.

Недолгая пауза, во время которой Лерой сказала: «Черт! Промазала!» Проехала машина, тянувшая за собой шлейф музыки кантри. «Видал я и дурные времена, живал я и в печальные…»

– Знаете, – сказала Фиона, – иногда я просыпаюсь ночью и думаю: как все могло настолько запутаться? Начиналось-то все очень просто. Он был пареньком, по которому я сходила с ума, ездила везде за его группой, открыто и прямо. Сначала он не обращал на меня внимания, и я послала ему телеграмму, он когда-нибудь рассказывал об этом? «Фиона Стакки хочет поехать с тобой в Дип-Крик-Лейк», – вот что в ней говорилось, я знала, что он собирается съездить туда с друзьями. Он взял меня с собой, там все и началось. Разве не просто? А потом, не знаю, все перекрутилось, запуталось, и я даже не понимаю, как это произошло. И бывает, думаю: черт подери, может, мне взять и послать еще одну телеграмму? «Джесси, – написала бы я, – я все еще люблю тебя, да, и, похоже, это навсегда». Мне даже ответ не нужен, просто хочется, чтобы он знал. Или я могла бы поехать в Балтимор к сестре, а там мне пришло бы в голову: почему не забежать к нему, не повидаться? Взять да и огорошить его? И посмотреть, что будет?

– Ох, ты должна это сделать, – сказала Мэгги.

– Ну да, а он спросит: «Ты зачем приперлась?» Или что-нибудь похожее. Нет, решено и постановлено, наша история добром кончиться не может. Весь цикл начнется сначала, только и всего.

– Ах, Фиона, разве не пора кому-то из вас взять да и разрушить этот цикл? – спросила Мэгги. – Допустим, он так скажет, хоть я и сомневаюсь. Разве ты не можешь в виде исключения настоять на своем, сказать: «Я здесь, Джесси, потому что хотела тебя увидеть»? Преодолеть все твои колебания, обиды, недоразумения и сказать: «Я здесь, потому что соскучилась по тебе. Вот так!»

– Да, может, мне и стоит это сделать, – медленно произнесла Фиона.

– Конечно, стоит.

– Может быть, стоит поехать с вами.

– С нами?

– А может, и не стоит.

– Ты говоришь о… сегодня?

– Нет, наверное, нет, и куда это меня занесло? О господи! Знаю же, что не следует мне пить днем, у меня от этого всегда в голове мутится…

– Но это же чудесная мысль! – воскликнула Мэгги.

– Что же, если со мной поедет Лерой, к примеру, и если это будет всего лишь короткий визит. Я хочу сказать, к вам двоим, не к Джесси. В конце концов, вы же ее дедушка с бабушкой, верно? Самое естественное дело. Потом переночуем у моей сестры…

– Ну нет, не у сестры. Зачем? В нашем доме места хватит.

Снаружи захрустел гравий: подъехала машина. Мэгги напряглась, однако Фиона, похоже, ничего не услышала.

– А завтра после ленча сядем в автобус, в «Гринхаус», – продолжала она, – или, постойте, ближе к вечеру, самое позднее. Послезавтра рабочий день, и Лерой, разумеется, в школу нужно…

Лязгнула дверца машины. Высокий, жалобный голос позвал:

– Лерой?

Фиона выпрямилась.

– Мама, – сказала она и смутилась.

Голос спросил:

– С кем это ты, Лерой? – А затем: – О, мистер Моран.

Ответа Айры Мэгги не расслышала. Сквозь венецианские жалюзи до нее донеслось лишь короткое бормотание.

– Ну и ну, – сказала миссис Стакки. – Это же…

И еще что-то.

– Мама приехала, – сказала Фиона.

– О, как приятно, наконец-то мы снова вместе, – безрадостно ответила Мэгги.

– Ее удар хватит.

– Удар?

– Если я поеду к вам в гости, она меня убьет.

Неопределенность этой словесной конструкции не понравилась Мэгги.