Уроки гольфа и любви

Куэйд отдал Шанталь клюшку, но она не взяла ее. Раздраженный ее нерешительностью (и, черт возьми, она могла бы по крайней мере признать, что последний удар был великолепен), он зажал клюшку в ее руках. Какие нежные руки, заметил он, почувствовав, как внутри у него все затрепетало. Именно этого он и боялся.

— Что у вас с руками? — спросила она, прервав его размышления. — Ваши руки…

Вернувшись к действительности, Куэйд заметил на своих руках свежие царапины. Он совсем забыл о шипах.

— Я занимался садом, — кратко ответил он.

— Я думала, вы не собирались заниматься ничем утомительным.

— Я собирался делать все, что пожелаю. Сегодня я захотел позаниматься садом.

— Садом или борьбой с шипами? Вы прикладывали что-нибудь к этим ранкам?

— Например?

— Антисептик. Мазь. Перекись. Я не знаю, что вы там используете.

Голос у нее звучал резко, и когда Камерон заглянул ей в глаза, он заметил в них боль. Что-то зашевелилось в нем, и это было не простое вожделение.

Он отпустил ее руки и быстро сделал шаг назад.

— Надеюсь, вы не собираетесь играть в няню? — поддразнил он, безнадежно пытаясь улучшить настроение.

Она подняла глаза и взглянула прямо на него. Он стоял к ней так близко, что мог разглядеть черный ободок ее глаз цвета кофе, почувствовать обаяние их глубины. «Глаза, в которых мог бы утонуть любой мужчина», — подумал он; конечно, если бы мужчина пожелал утонуть. В последние месяцы Куэйду иногда очень этого хотелось, но никогда — из-за женщины, чьей единственной страстью была карьера.

— Я вообще не сильна в играх, — сказала наконец Шанталь, и ее голос прозвучал хрипло. Она отвела взгляд. — Дочки-матери, гольф — это не для меня.

Улыбаясь ее колкому замечанию, он снова мысленно отступил.

— Давайте сосредоточимся на гольфе, он важнее, чем мои царапины. Ну же, Шанталь, — он показал на клюшку в ее руках и мячик у ее ног. — Покажите мне, на что вы способны.

— Вы хотите, чтобы я просто ударила?

— Да. Расслабьтесь и бейте.

— А что же насчет точности, вы говорили, что она важна. И о том, что мяч надо ласкать.

Куэйд поднял бровь.

— Кто вам сказал, что мяч надо ласкать?

— Крейг, — неохотно призналась Шанталь, — местный профессионал.

— Ха.

Так вот почему она была одета в форму клуба игроков в гольф — чтобы произвести впечатление на Крейга, профессионала, ласкающего мяч. Почувствовав непонятную злость, он смотрел, как она пытается расслабить плечи. Побелевшие костяшки пальцев говорили о том, что попытки безуспешны.

— Что еще сказал ваш Крейг?

— Он не мой Крейг, — готовясь к удару, произнесла она.

Куэйд остановил ее, положив руку на плечо, и тут же почувствовал, как ее напряжение возрастает. Он заставил себя ослабить хватку.

— Просто расслабьтесь, снимите напряжение. Давайте сначала попробуем без мяча. Перенесите тяжесть тела, — мягко посоветовал он ей.

— Вот так?

— Неплохо.

Куэйд почти вплотную подошел к Шанталь сзади и сделал глубокий вдох. Он поправил положение ее рук, не давая своим слишком надолго задержаться на них и стараясь не касаться талии. Потом изменил упор ног, также пытаясь не дотронуться до них.

— Чувствуете разницу?

— Все, что я чувствую, так это ваше дыхание на моей шее, — пробормотала она.

Куэйд на секунду закрыл глаза. Он решил не сообщать ей, что с трудом поборол в себе желание поцеловать ее в шею, в эту нежную белую кожу рядом с ухом.

— Ну как? — спросила она, сделав очередной удар.

— Лучше, но попробуйте еще разок. — Он продолжал стоять рядом, поправляя, направляя ее и поддерживая. — Вся соль в том, что, когда вы ударяете по мячу, вес тела надо переносить направо.

Шанталь повернулась к нему лицом.

— А что у меня неправильно?

— Положение головы.

— Крейг сказал, что положение головы у меня отличное.

— Крейг, наверно, в основном пялился на все остальное и не обратил внимания на вашу голову.

Шанталь широко распахнула глаза и приоткрыла рот. Он не дал ей сказать ни слова, просто положил руку ей на шею и повернул ее в нужном направлении.

— Голову вниз, держите ее вот так, когда будете бить по мячу.

Рукой он почувствовал, как напряглась у нее шея, в жилах у него запульсировала кровь. Куэйд шевельнул ладонью, чуть-чуть, и мягко помассировал ей шею.

— Вы не можете расслабиться.

Сердито что-то буркнув, Шанталь отскочила от него.

— Как я могу расслабиться, когда вы постоянно дотрагиваетесь до меня?

Куэйд сделал примирительный жест и отошел на несколько ярдов.

— Я тоже не могу расслабиться, особенно когда на меня нацеливаются клюшкой.

Шанталь опустила клюшку, которую выставила перед собой в качестве оружия, и вздохнула.

— Извините, у меня был долгий день.

— Вы правы. Но, может быть, попробуете еще раз?

Она выглядела неуверенной.

— Я буду стоять здесь, даже дышать не буду. И никаких инструкций. — Куэйд показал на мяч. — Давайте же.

Когда она ударила по мячу и он описал почти прямую траекторию, Куэйд увидел на ее лице радость. Улыбку. Она сияла так же ярко, как послеобеденное солнце. Что еще мог он сделать, кроме того как улыбнуться в ответ?

— Вот видите? — сказал он, улыбаясь.