Уроки ирокезского (СИ)

С этим удалось все просто устроить: контингент был "из деревни" и "выдуманная мною" одежда детьми воспринималась просто как "в городе одеваются так". С бельем – оно вызвало скорее удивление, а вот верхняя одежда… то есть зимняя была в общем-то очень простой: штаны теплые, куртки с капюшонами, теплые, с суконным верхом ботинки в тон остальному. Для мальчиков – темных оттенков, а для девочек – красные, желтые, зеленые и васильково-голубые. Да, штаны и куртки – но бывшие деревенские жители их восприняли именно как "городской фасон" и носили это не просто с удовольствием, но еще и с определенной гордостью.

А "особо отличившиеся" – девочки, главным образом – куртки получали меховые ("под Марию Петровну"): Игнат Синицын первым делом прислал из Уругвая несколько десятков нутрий, которых немедленно стали разводить в прудах-охладителях электростанций. Зверь размножался довольно быстро, к тому же Игнат постоянно слал новых – и пару сотен шкурок уже вышло пристроить. Не ахти как много, но поголовье росло довольно быстро (вместе с электростанциями), вдобавок я еще вспомнил про ондатр – а эти крысы вообще плодились как мухи, так что сейчас уже почти в каждом классе хотя бы одна девочка гордо вышагивала "в мехах". Конечно, быстрее – да и дешевле – было бы просто накупить беличьих шкур, но для детей важно было знать, что они "это сами себе сделали"…

И вот все сорок тысяч таких гордых школьников в "коробочках", под "управлением" полицейских чинов, протопала по улицам – причем по "Невскому", то есть по Главной улице, прошло из них тысяч пятнадцать: десять из двадцати четырех городских школ размещались как раз там в разных "дворцах".

Мероприятие продолжалось минут двадцать от силы, но оно, судя по результатам, дорогого стоило: на вопрос Николая, заданный уже после обеда "а что нужно, чтобы и в столице так же все устроить" Машка, ничтоже сумняшеся, озвучила мои предложения, высказанные еще Иллариону Ивановичу…

Эту – застольную – часть беседы Машки с императором нам в лицах пересказала Дарья, за столом тогда прислуживающая. А о заключительной части поведала снова Машка:

– А он тогда спросил, как скоро вас ждать, чтобы договор о строительстве в Петербурге подписать. Ну а я честно ответила, что это никому не известно, но если ему надо, то и я подпишу – ведь ты же меня за старшую оставил…

– И что? – давясь от смеха, поинтересовалась Камилла.

– И то. Он попросил Бориса Борисовича ему еще раз Главную улицу показать, а старичок этот, Илларион Иваныч, мне потом бумаги принес, и я подписала. Но ты не волнуйся, я все проверила, там как надо было, и Илларион Иванович тоже сказал, что все как ты просил написано… ругаться будешь?

– Зачем? Ты же все правильно сделала. Так что буду только хвалить. Кстати, ты же ведь общий учет тоже должна была вести – так сколько сейчас в городке народу?

Машка нахмурилась:

– Еще шестьдесят семь тысяч приехало.

– И куда?

– Я знаю… но ведь колхозников всех так сразу-то не найти было, а они все везли и везли. Так что я "старичков" пока во второй городок отправила. И тех, кто маленький, тоже – а куда их мне девать-то было? Еще в карантине, у Евпатории, пришлось дома новые ставить: там только по открытой чахотке почти восемь тысяч набралось. Но их-то в Крым и отвезли, а вот две тысячи по сифилису – этим в госпитальном поселке Чернов еще три дома выстроил, там место еще есть – но здоровых-то туда нельзя.

– Тоже верно… ну а по деньгам как? Сильно из бюджета вылезли?

– Совсем не вылезли. Мне потом Илларион Иваныч письмо прислал, что от царя мне два подарка. И второй – велено было сто тысяч деньгами передать, он про счет в банке спрашивал, куда деньги посылать. Послал уже, я получила.

– Сто тысяч? не пожалел по рублю на человечка…

– Да не он один, Борис Борисович почти триста тысяч прислал – собрал в Саратове, написал что лично его там только пятьдесят, Михаил Александрович еще почти двести из Астрахани. Еще князья всякие, графы – всего почти миллион получился. И еще много натурой прислали: нижегородский губернатор почти десять тысяч пар сапожек детских послал валяных, хороших, владимирский миткаля двадцать пять тысяч аршин и сукна тоже много, с Воронежа две дюжины вагонов манки…

– Ну что же, неплохо… а первый тогда подарок какой?

– Да, ерунда. Орден мне дали, потом Борис Борисович специально приезжал его мне передать.

– Это тоже неплохо… а какой орден-то?

– Катькин – засмеялась она. – Но красивый. Только Борис Борисович сказал, что нужно в Петербург ехать, за какой-то присягой – но мне оказана милость ехать когда от дел в фонде освобожусь.

– Значит, никогда не освободишься – усмехнулся я. – А почему Катькин?