Уроки ирокезского

Для полного прокорма городов – для сытого прокорма, с нынешней точки зрения – мне требовалось примерно десять миллионов тонн зерна в год. Это с учетом мяса, молока, яиц и всего прочего, получаемого при кормлении нужной скотины зерном, не потраченным на простой хлеб. Небольшой колхоз с парой тысяч гектаров засеваемых полей давал четыре тысячи тонн. Две с половиной тысячи небольших колхозов могли полностью покрыть потребности городского населения – ну, в идеальном варианте. В реальной жизни все было хуже, но пять тысяч колхозов город могли прокормить даже в варианте засухи – а это всего-навсего полмиллиона крестьян. С тракторами, естественно, и тракторов этих нужно тысяч сто. Дофига – но только павлодарских, тяжелых машин по полям уже бегало чуть больше тридцати тысяч. Еще столько же тракторов успели выпустить три других завода. Владимирский – который делал трактора с дизелем, но колесные, произвел их уже за десять тысяч. Завод в Хинганске – который делал тоже колесные, но с калоризационным мотором – наклепал их уже двенадцать тысяч, да и во Векшине моторный завод худо-бедно почти восемь тысяч машин сотворил. Весной заработает завод в Вологде, так что в следующем году тракторов будет достаточно – для "плохого года", но пока погоды-то стояли хорошие…

К тому же "поземельный налог" давал примерно пять миллионов тонн, так что "казне" зерна хватало с запасом. А посему закупки в эту самую "казну" шли по двадцать три копейки за пуд – то есть по пятнадцать рублей за тонну: по цене, которой казне обходилось и зерно "колхозное". Только кроме государства никто у крестьян зерно не покупал – ну, почти никто: заработала государственная монополия на внешнюю зерноторговлю и госмонополия на производство водки. Так что средний крестьянин в хороший год со своих – опять же средних – шести десятин мог получить хорошо если семьдесят пять рублей. Против ста тридцати "царских", но рубли были уже "советскими", более "товарно наполненными". Тем не менее "в попугаях-то было гораздо длиннее", а запрет аренды земли у тех же кулаков отнимал суммы уж вовсе немалые…

Многие крестьяне и по такой цене зерно продавали – деваться-то некуда, если деньги нужны. Но денег-то хотелось получить побольше, а работать, понятное дело, при этом поменьше – и потому призывы потерявших возможность пограбить односельчан кулаков и утративших источник "безбедного существования" бывших помещиков среди мужиков нашли широкий отклик.

Ну как нашли… Слава Петрашкевич ко мне буквально прилетел с перекошенной физиономией:

– Саша, ну что ты сидишь с такой довольной мордой будто нашел чашу Грааля?

– Господин Струмилло-Петрашкевич, не соизволите ли пояснить, чем вам морда моего лица не нравится? Радуюсь я изрядному убытку второй беды государства нашего Российского, вот как раз отчет за первое полугодие пришел…

– Какая вторая беда? Крестьянские бунты того и гляди начнутся, у меня фон Плеве запросил для усиления полиции оружия почти на пятьдесят миллионов.

– Ну и что?

– Господин канцлер, ты что, в России новую войну собираешься устроить? Если я верно помню, ты на Японскую меньше потратил – ну, если в своих отчетах самому себе не наврал. Но дело не в том. Запрет внешней торговли зерном оставил без рынка сбыта большую часть крестьян, а тем самым – обрушил рынок для текстильщиков, ремесленников разных: у крестьянина просто денег нет чтобы покупать такие товары! Ну ладно, я понимаю про пользу госмонополии – относительную, конечно, но тем не менее. Но ведь можно просто увеличить закупочную цену, хотя бы до сорока, даже тридцати пяти копеек за пуд!

– Слава, ты у нас больше экономист или все же в основном марксист?

– А что?

– А то, что если экономист, то объясни мне: зачем я буду платить за зерно больше чем сейчас?

– Чтобы у крестьян не появлялся повод бунтовать…

– Я спрашиваю не для чего, а зачем. Мне мои колхозы уже обеспечивают достаточное количество зерна, причем именно по пятнадцати рублей за тонну. Еще я получаю полстолька в качестве налога поземельного, то есть, считай, вовсе бесплатно. Мне просто не нужно больше зерна, так зачем я буду увеличивать цену?

– Тогда я марксист. Цену на зерно необходимо поднять чтобы обеспечить трудовому народу…

– Ну если марксист, то ответь на такой вопрос: чем отличается социализм от капитализма?

– Ты первый начал… При социализме собственность на средства производства общественная, всенародная, а при капитализме…

– Достаточно. Ты дурак: при социализме каждый получает по труду, и это главное отличие.

– И я про то же: крестьяне на пашне корячатся как…