Уроки ирокезского

И вот когда она ушла стараться, дежурная секретарша доложила по интеркому:

– Александр Владимирович, к вам посетитель. По его словам Зинаида Николаевна сообщила, что вы его ждете. Зовут… Станиславский или Алексеев, это он сам так назвался… хорошо, я провожу.

И вот сижу я как дурак, а в кабинет заходит… такой усатый брюнет. Алексеев, Константин Сергеевич собственной персоной:

– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, мне княгиня Юсупова сообщила, что я вам понадобился для… – он запнулся. Странно, у актеров обычно эмоции лучше выходят, а тут "игра в испуг" просто в глаза бросается.

– Да, проходите, садитесь. Вот пьеса… черновой перевод, его скоро причешут.

– Вы желаете поставить ее в театре?

– Желаю снять в кино. И знаете что? Вам лучше в ней и самому сыграть, как раз князя. Играть будут Лиза Садовская дочку купца, Вера Коммиссаржевская главную роль, а… скажем, Ольга Книппер – ее соперницу. И племянника князя пусть играет Москвин. Остальных актеров сами подберите…

– И все они согласны?

– Надо будет – уговорим, считайте что согласны. Как управлять этим сборищем талантов, вам виднее. А что должно получиться – я вам расскажу…

Из-за неплотно закрытой двери раздался звонкий голос Марши:

– Иосиф? Вы же поэт сами, помогите: у меня есть перевод нескольких строк с грузинского, а нужно узнать кто их написал… да, на грузинском написал. Нет, я не знаю…

– Марша, дверь закрой! А вы, Константин Сергеевич, перестаньте изображать кролика перед удавом, я вам все равно не верю. Значит так, работы будет много, и работы непростой. Времени у нас… к Рождеству фильм должен выйти на экраны. Это – всего лишь подстрочник, но вам стоит его почитать, дабы с сюжетом ознакомиться, – я нажал на кнопку интеркома: – Марша!

Дверь снова открылась, и юная мамашка с сияющей физиономией вплыла в кабинет:

– Иосиф сказал, что очень похоже на "Подражание Мухамбази" Орбелиани, только одна строка вроде лишняя. Кто такой этот Мухамбази, я пока не выяснила, а Джамбакуриан-Орбелиани, Григорий Дмитриевич – генерал от инфантерии, единственный достойный поэт из грузин в прошлом веке. Через десять минут придет Манана, ей князь Багратион-Давидов стих продиктует, а я подготовлю досье на генерала пока. Да, Иосиф перевод похвалил…

– Какой Иосиф?

– Джугашвили. Я просто не знаю других грузинских поэтов, поэтому у него и спросила.

– Поэтов? Ах, ну да… Спасибо. Запиши: всем, кто вчера с пьесой работал, премия в четверть оклада. Тебе – за выход во время отпуска и проявленные ум и сообразительность – два месячных оклада. Манане – месячный, и пусть мне найдет композитора-грузина, или который хотя бы долго в Грузии жил. Джугашвили в понедельник хочу видеть здесь, в кабинете, а тебя два месяца хочу не видеть на работе совсем. Иди дочку растить! Ах да, я зачем тебя звал-то… Принеси копию пьесы для господина Алексеева и отправляйся домой.

– Позвольте поинтересоваться, – уже не прикидываясь испуганным, спросил Алексеев, – а почему столь разные премии? Я вижу, что эта юная дама явно иностранка, а имя Манана вроде грузинское…

– Потому что у Марши дочери месяц, Манане через пару месяцев рожать, а по положению о женском труде они должны быть в отпуске и на работу не ходить. Но все равно ходят, так что… Ладно, вернемся к нашим баранам. Кто там у нас, Москвин, вы, Садовская, Коммиссаржевская, Книппер…

Алексеев довольно заржал. Кажется, последний раз в этом году.

Джугашвили приехал, как я и просил, в понедельник. И привез с собой оригинал пьесы, на грузинском – я об этом специально попросил. И прямо с корабля (для срочных поездок все же использовались теперь в основном именно "Хиусы") не на бал, а в мой кабинет попал – я приказал в секретариате его сразу ко мне отправить. Буквально через пару минут после того как Камилла зашла, пытаясь "отнять обратно" временно "под кино" реквизированный библиотечный зал строящегося химического института, но пока победить меня она не успела – поскольку когда жена приготовилась использовать "самые веские аргументы", как раз Джугашвили и вошел с папкой в руках – и Камилла тихонько отошла в уголок, дабы не мешать – но не ушла, очевидно надеясь продолжить спор после завершения визита. Разговор Иосиф Виссарионович начал конечно же с проблем в Колхиде, точнее, с того, как эти проблемы решались:

– Мы в Поти выстроили небольшой завод по выделке барж, деревянных, по триста тонн. Баржи выходят очень дешевыми, до пятисот рублей…

– Деревянных? Они что, одноразовые? Ведь возить-то мокрый ил нужно…

– Зачем одноразовые? На заводе их, как в старину, смолят. Только смолят не как в старину, а гудроном, что с нефтяной фабрики в Баку остается. Потому баржи вообще не текут и даже не намокают, хоть и из ольховой доски собираются. Моторы для них в железнодорожной мастерской в Тифлисе выделывают, по образцу мотора для трактора. Но это временно, в Кутаиси почти достроен завод, который будет эти моторы делать…

– Ладно, вы лучше знаете, как правильно там все устроить. Меня другой вопрос волнует, и вы мне в этом поможете. Именно вы, просто больше некому. Вы пьесу, что захватили, читали уже?